Дмитрий Дмитриев - Император-отрок. Историческая дилогия

Княжна Мария вспыхнула и опустила свою красивую голову.

– Князь Федор, мы здесь отрезаны от всего, не знаем и не слышим, что делается на Руси святой, как царствует император Петр Второй, счастливо ли его царствование? – не отвечая на вопрос, меняя разговор, спросил у Долгорукова Александр Данилович.

Князь Федор, сколько мог, удовлетворил его любопытству и рассказал ему о событиях, происшедших на Руси. Не умолчал он и о том, как возвеличились его родичи Долгоруковы и стали близко к трону императора-отрока.

– Не ждет ли и их такая же участь, какая меня постигла? – задумчиво произнес Меншиков. – Недаром говорится: «Близ царя – близ смерти». Величию твоих родичей я нисколько не завидую, а жалею их и все зло, какое они мне причинили, давно им простил.

Спустя дня два после неожиданного приезда в Березов князя Федора Долгорукова между ним и княжной Марией в той же горнице происходил такой разговор.

– Знаете ли вы, княжна, зачем я прибыл сюда, преодолев все препятствия, все преграды? Ведь за это я надеялся получить от вас, княжна, награду.

– Какую? Требуйте.

– Не требую, а молю вас, княжна! Я прошу вашей руки.

– Отказа в том вам, князь Федор Васильевич, не должно быть, но только одно скажу, что после того, что вы вытерпели и вынесли, я не считаю себя достойной быть вашей женой. В моих глазах вы высоко стоите; ваше геройское самопожертвование обязывает меня быть не женой вашей, а рабой, – взволнованным голосом проговорила княжна Мария.

– Так вы, княжна, согласны?.. Не отказываете мне?

– Вам отказать?.. Отказаться от счастья? Да разве можно… Я вся ваша безраздельно и навсегда.

– Милая, дорогая моя!..

Через несколько времени в только что построенной трудами князя Меншикова церкви в поздний зимний вечер состоялось венчание князя Федора Васильевича Долгорукова с Марией Александровной Меншиковой. Венчал их старичок-священник при слабом мерцании свечей. Ни поезжан, ни гостей в церкви не было. Там находились только некогда могущественный вельможа, а теперь опальный ссыльный старец Меншиков, его дочь и сын, цветущие здоровьем и красотою. В этот день все семейство опальных Меншиковых посетило необычайное счастье. На время были забыты и гнетущее горе, и тяжелая ссылка.

Новобрачные были безмерно счастливы, да и во всем доме ссыльного вельможи царили общий мир и довольство с того дня, как князь Федор Долгоруков поселился там.

В долгие зимние вечера они предавались разговорам и чтению. Князь Федор рассказывал о событиях, случившихся после падения Меншиковых. Его все со вниманием слушали, и эти беседы заходили далеко за полночь.

Но семейное счастье, царившее между ссыльными Меншиковыми, было непродолжительно. Сам Александр Данилович стал часто прихварывать; его крепкое здоровье было надломлено, расшатано. Тоска и думы о прошлом, суровый климат Сибири, заботы и труды – все это сильно отразилось на его здоровье. Меншиков сознавал свое положение и приготовлялся к смерти как истинно верующий христианин.

Его семья предавалась горю и печали. Особенно жалела отца и сокрушалась по нем старшая его дочь, бывшая невеста императора-отрока, а теперь жена князя Федора Долгорукова. Она ни днем, ни ночью не отходила от больного отца.

Как-то ночью старику Меншикову было особенно плохо; он не спал, тихие стоны вырывались из его груди. Около него сидела молодая княгиня Долгорукова, убитая горем; глаза у нее были заплаканы.

– Маша, ты здесь? – открыв глаза, слабым голосом проговорил Александр Данилович.

– Здесь, батюшка.

– Маша, бедная моя… ты целые ночи просиживаешь около меня… без сна, ты сама захвораешь…

– Ничего мне не поделается, батюшка.

– Ступай, поспи хоть немного…

– Скоро брат Александр придет меня сменить.

– Я один побуду, ступай, Маша, спать.

– Право же, батюшка, мне спать не хочется.

– Маша, любишь ты меня, бережешь… и зла не помнишь, что я причинил тебе. Спасибо тебе, дочка милая, сердечная! Много причинил я тебе зла, Маша, много… Из-за меня, из-за моей гордыни ты в Сибири живешь.

– Батюшка, что вспоминать старое? Я теперь счастлива и здесь.

– Тебе бы место не здесь, Маша.

– И здесь живут люди. Ты лучше скажи, батюшка, как себя чувствуешь? – с участием спросила у больного отца молодая княгиня Долгорукова.

– Плохо, дочка. Мне не встать. Я скоро умру, Маша.

– Не говори… не говори, батюшка, этого!

– Послушай, Маша! Только что дрема смежила мне очи, как приснился вещий, правдивый сон. Мне снилась твоя умершая мать, невинная страдалица. Мне казалось, что я вижу ее как живую. Я нисколько не сробел, увидев ее в могильном саване, со сложенными руками. Она подошла ко мне и говорит: «Данилыч, я пришла за тобою, пойдем». – «Куда?» – спрашиваю я у нее. «На Небо, к Богу, будет тебе мучиться на земле». Тут я и проснулся…