Алексей Иванов - Тобол. Мало избранных [litres]

К тому времени Матвей Петрович уже обжился в столице. Розыск за ним иссякал. Майорская комиссия Дмитриева-Мамонова почему-то молчала, и Матвей Петрович потихоньку уверил себя, что офицеры ничего не нашли. А фискал Нестеров размахивал бумагами Бухгольца да признаниями купцов Евреиновых. Евреиновы дали покаянные показания аж по сто одному пункту, однако Матвея Петровича это не пугало. Он уже приготовил деньги, которые заплатит в казну, ежели царь посчитает, что свидетельства купцов подлежат возмещению из кармана князя. Обоюдно с Яков-Фёдорычем Долгоруковым, генерал-пленипотенциар-кригс-комиссаром, своим товарищем по китайским караванам, Гагарин перекупил ярославского провинциал-фискалишку Савку Попцова, чтобы Попцов рассказал правду о том, как даёт Нестерову взятки, – так что Нестеров сам ходил под топором, хотя и не ведал об угрозе.

Пётр Лексеич заявился к Матвею Петровичу вскоре после похорон сына – пьяный и с гвардейцами. Матвей Петрович в тот час в гостиной играл в дурачка с Евдокией Степановной.

– А по носу тебя, матушка, хлоп! – сбрасывая карты, весело и ласково приговаривал он. – И ещё разочек хлоп!

В глубине дома зазвенела разбитая посуда и затопали разбегающиеся слуги. Портьера отлетела, лакей Платон шарахнулся в сторону, государь в грязных сапогах прошагал по ковру и повалился в кресло. Гвардейцы остались стоять у входа, как болваны, – они уже очумели от выпитого.

– Ехал мимо, дай, думаю, заверну, – с усмешкой сказал Пётр. – Всё одно Гагарина под стражу брать надобно.

– Твоя воля, государь, – поклонился Матвей Петрович, убирая карты, и шепнул жене: – Дуся, уйди.

Евдокия Степановна, подобрав юбки, тихонько удалилась, кланяясь.

– Мальвазии дай, – буркнул Пётр.

– Платон, беги в бюфет! – не оглядываясь на лакея, велел Гагарин.

– Лёшки Нестерова сын в Амстердам ко мне притащился, – сообщил Пётр. – Всучил донос, что ты сорок тыщ упёр. Верно?

Матвей Петрович быстро смекнул, как себя сейчас вести.

– Может, и сорок пропало, государь, – согласился он. – Не считал.

– Ого! – злобно и весело удивился Пётр. – Уже и рук не прячешь?

– Дел в Сибири невпроворот, государь, – пояснил Матвей Петрович доверительно, но с достоинством. – По сотне бумаг в день подписывал. Небось чего-то недосмотрел, не то подмахнул второпях. Искать надо. Ежели какой урон вышел, так я своими возмещу. Но умысла на кражу не имел.

– Врёшь! – уверенно возразил Пётр. – И не сорок тыщ за тобой! Сорок тыщ – тьфу, бога гневить! – Пётр плюнул на ковёр – ловко, как грузчик на пристани. – Четыреста тыщ – вот это по-гагарински!

Подбежал Платон с открытой бутылкой на серебряном подносе. Пётр цапнул бутылку огромной ручищей и глотнул прямо из горлышка.

– Кубок дай, дурак! – вытирая рот, бросил он лакею. – И гвардейцам моим по бутылке!.. Слыхал, Петрович, я архангельского вица Курбатова от губернии отставил и под суд отдал? Казню, наверно.

Матвей Петрович молча кивнул. Вице-губернатор Курбатов был не князь, а прибыльщик из крепостных. И он поссорился с Меншиковым.

– Курбатов тоже лихоимец. Так что ты, Гагарин, не первый будешь. Все вы воруете. И Голицын, и Куракин, и Яшка Брюс, а Сашка хлеще всех.

– Наговоры, государь, – твёрдо ответил Матвей Петрович.

– Корсакова, вица питербурхского, я велел кнутом на площади высечь. Опухтину и Волконскому калёным железом языки прижгли, – Пётр сверлил Матвея Петровича немигающим взглядом. – А всё мои майорские комиссии! Там офицерики что кремни – мелкие и крепкие! Искрой бьют! Вот кто люди для державы, а не вы, мздуны!

– Мы все тебе служим, – смиренно поклонился Матвей Петрович.

– Служите? – ухмыльнулся Пётр. – Ну да! Где же мой Яркенд? Ты должон был его мне на блюде поднести!

Гневным взмахом руки Пётр сбросил с карточного столика бутылку мальвазии. Вино потекло, впитываясь в ковёр.

– То Бухгольц струсил. Но ты сам его назначил.

– Бухгольца не в солдаты, в петлю пошлю, – пообещал царь. – А вторую петлю рядом с ним для тебя привешу!

– Прикажешь виновным быть – сам её надену, – тихо сказал Гагарин.

Выпученные глаза государя казались лишёнными разума.

– Может, и прикажу, – вздохнул Пётр и тяжело поднялся с кресла. – Сиди в столице, жди! Разберусь ещё с розысками на тебя!

Матвей Петрович понял, что его судьба скоро решится. А Пётр не забыл своих слов – потребовал довести до итога следствие по делу Бухгольца.

Полковник давно изнывал в бездействии. Он жил в домишке на берегу Невы, его на собственное жалованье содержал брат, да жена огородничала. Конвой доставил Ивана Дмитриевича в Адмиралтейство. Незнакомый Ивану Дмитриевичу офицер начал заново выяснять все подробности похода, однако посреди допроса в кабинет стремительно вошёл Пётр. Бухгольц вскочил. Государь, ухмыляясь, уселся на стол, прямо на допросные листы.