Александра Усова - Маленький гончар из Афин

— Скажи мне, отец, — однажды спросил он Алкиной, — что же лучше: умение хорошо разрисовывать вазы и амфоры, как делаешь это ты, или мастерство ваятеля?

— Почему ты задал мне такой вопрос, мальчик? — удивился Алкиной.

— Я с детства любил лепить из глины фигурки людей и животных, — признался Архил, — наверное, поэтому мне сразу пришлась по душе работа в гончарной мастерской, но теперь, когда я думаю о том, что ученики Фидия берут меня охотно к себе в мастерскую, чтобы научить меня мастерству ваятеля, мне становится страшно и в то же время сердце мое замирает от радости. Мне кажется, что нет на свете ничего лучше, чем стать ваятелем!..

— Большое счастье для человека заниматься тем, что по душе ему, но не всем дано бессмертными богами создавать то, что прекрасно, — сказал художник. — И видишь ли, дружок, — продолжал Алкиной, — ваятели создают из мертвого камня изображения богов и героев. Зодчие строят величественные храмы, в которых люди воздают хвалу богам. Художники рисуют в красках то, что видят глаза их в окружающем мире. И все это одинаково ценно и нужно людям!

Некоторое время они оба молчали, обдумывая то, что волновало каждого из них.

— Однажды я пережил то, что переживаешь теперь ты! — улыбнулся Алкиной. — Я был так же молод тогда и так же, как и ты, думал, что умение расписывать сосуды — великое счастье! Разве ты совсем недавно не думал так, Архил, заканчивая свою амфору для Алкивиада?

Архил понимал, что отец прав. Понимал он также хорошо и то, что Алкиною как мастеру немного обидна теперь «измена» сына его делу.

— Так вот, — между тем продолжал художник, — в те годы я однажды увидел новую работу Фидия — статую Афины Парфенос, сделанную из слоновой кости. Я был поражен ее красотой. На меня, точно ожившая чудом, взирала гордая, властная дочь Зевса. На прекрасной голове Афины был надет золотой шлем воина. Одной рукой она опиралась на щит, другой держала небольшую статую богини победы Никэ. А у ног богини, как символ ее мудрости, притаилась змея.

Мне казалось, что искусство ваятеля значительно нужнее и прекраснее всего остального на свете. И оно настолько ценно, что ему одному должны учиться люди.

Уж не помню, как добрался я до жилья моего учителя и друга Ксанфия. Придя домой, я тотчас же схватил в руки кусок сырой глины и стал пытаться воспроизвести по памяти то, что в это утро видел в мастерской ваятеля.

«Я добьюсь, чего бы мне это ни стоило, что моя фигура богини из глины будет походить на статую Фидия!» — говорил я самому себе. Я работал, забыв обо всем…

— И ты добился, чего хотел, отец? — тихо спросил Архил.

— Нет, мой мальчик! Я ничего не добился, — покачал головой Алкиной. — Мой учитель молча наблюдал все время за мной. И только потом он сурово и коротко заметил: «Тебе даны богами большие способности по росписи керамос. Если ты еще немного подучишься этому делу, то из тебя выйдет неплохой художник. Но не разбрасывайся попусту! Вот тебе мой совет — лучше быть хорошим художником по росписи керамос, чем плохим ваятелем! Запомни слова мои! Я вижу ясно, что тебе не дано богами умение вдохнуть жизнь в созданное тобой творение, подобно хорошему ваятелю».

Я чувствовал, что учитель мой не ошибался. И я поверил его словам. С тех пор я еще усерднее принялся рисовать то, что он указывал мне на вазах и амфорах, как делал это он сам долгую жизнь.

Наступили дни весеннего празднества в честь сына Зевса, бога Диониса — бога веселья, виноделия, покровителя рощ и нив. В первый день празднества были принесены жертвы сыну Зевса в храме Диониса в Афинах. Празднование Дионисий и веселье началось со второго дня.

Под звуки свирелей, с пением гимнов жрецы и юноши, одетые в козьи шкуры, направились к храму Диониса.

— Эво-эй! Эво-эй! — слышались повсюду радостные возгласы в толпе афинян, сопровождавших процессию.

— Ио-эй! — кричали бежавшие по улицам дети в венках из цветов с гирляндами зелени в руках.

Вслед за процессией жрецов и юношей должны были туда же привести жертвенного быка, чтобы еще раз совершить жертвоприношение в святилище бога — Ленайон.

— Ведут! Ведут быка! — радостно закричали дети.

Одетые в козьи шкуры, юноши показались в конце улицы. Они торжественно вели украшенного цветами и гирляндами из зелени жертвенного быка.

Стоявшие по обе стороны дороги афиняне запели гимн в честь Диониса: