Александр Сальников - Маленький великан

Александр Сальников

Маленький великан

(Сказка)

Москва, 2018 год

Наступала осень, и сад превращался в сказочную страну. Деревья становились красивыми, разноцветными. Невозможно было отвести от них взгляда. А самые первые из цветных листьев уже отрывались, летели, опускались на гладкую поверхность старого пруда и скользили по ней, подгоняемые легким ветерком.

Мальчик любил гулять в саду около пруда. Здесь с ним всегда приключались удивительные события. Впрочем, это самое начало истории. А познакомился я с этим мальчиком гораздо позже, в самом её конце, когда на деревьях уже почти не оставалось листьев. В то время мне нужно было уединиться для работы. Я снял домик за городом, небольшой флигель в глубине сада перед большим живописным прудом, на другом конце которого стоял старый ветвистый дуб. Хозяева флигеля тоже жили на другой стороне сада, в трехэтажном особняке, похожем на маленький замок. Деревья сада скрывали особняк от озера и флигеля, поэтому я мог чувствовать себя вполне уединённо. Сад был довольно обширным, а пруд находился почти по его середине. Место мне сразу понравилось. Здесь было тихо и уютно. В свободные часы я гулял по тропинкам сада и думал о разных вещах. Например, о том, что увядающие листья становятся ещё прекрасней и нежней. Я слушал, как они шуршат под ногами, и жалел их. Было сухо и тепло. Это были последние теплые дни осени.

Однажды я забрел вглубь сада и вышел к другому концу пруда, туда, где стоял старый дуб, широко раскинувший свои ветви. Я остановился возле пруда у самого дуба. Почти вся поверхность воды в пруду была покрыта желтыми, красными, лиловыми листьями. Они слегка колыхались на водной ряби и были похожи на разноцветную осеннюю мозаику, на маленькие кораблики, на осеннюю флотилию сада. Я облокотился на толстую нижнюю ветвь дуба, которая отделялась от ствола почти перпендикулярно на высоте всего около метра от земли и затем поднималась вверх, создавая иллюзию, будто у дуба два ствола.

Я стал любоваться пейзажем. Погода была не по-осеннему теплой. Лучи остывающего солнца ласкали полуобнаженные ветви ив, дубов, лип и кленов, золотили чешуйки редких сосен, и от этого сад казался умиротворенным, добрым.

Справа от меня на небольшой веточке дуба, совсем рядом с той ветвью, на которую я облокотился, покачивался последний листок. Он висел почти над моей головой. Солнце просвечивало сквозь него, и было видно, что на листике примостилась какая-то букашка. Я успел подумать о том, что сейчас дунет легкий ветерок и этот последний листок тоже сорвется, и полетит вниз, на разноцветную гладь пруда, к своим собратьям. Но едва я об этом подумал, как лист и впрямь оторвался от ветки и сделал плавный круг в воздухе.

Едва я успел подставить ладонь, как лист послушно опустился на неё. И тут я увидел на листе вместо букашки маленького человечка. Он был таким крохотным, не больше половины моего мизинца. Вначале я принял его за жирную гусеницу. Но тут же разглядел, что это был именно человечек. Я подумал, что, может быть, это игрушечная крохотная куколка каким-то образом оказалась на листе. Кукольный человечек лежал на боку и не шевелился. Поднеся ладонь с листом поближе к своему носу, я увидел, что это вовсе не куколка, а самый настоящий человечек, обыкновенный маленький мальчик, только совсем крохотный. Он мирно спал и даже шевелился во сне. На мальчике были такие же крохотные синие брючки и коричневая миниатюрная курточка.

Около минуты я с удивлением разглядывал этого волшебного гномика и никак не мог поверить своим глазам. За всё это время малыш так и не проснулся. Я стал сомневаться: на самом ли деле он живой, или это ветер покачивает его. Тогда я слегка пошевелил мальчика кончиком пальца. Малыш перевернулся на спину, открыл глазки, облокотился на локотки и посмотрел на меня.

В то же мгновение мальчик вдруг превратился из гномика в обычного мальчугана и, конечно же, свалился с моей ладони прямо на жухлую траву. Признаться, я даже оробел, отступил на шаг, и стоял, словно столб, не веря в происходящее. Мальчик между тем поднялся на ноги, отряхнул свои синие брючки и коричневую курточку, посмотрел на примятые листья и, вздохнув, сказал:

– Ну вот, теперь я уже никуда не смогу улететь. И к тому же я, кажется, только что раздавил его новый домик.

– Куда улететь? – спросил я. – Какой домик?

– Домик Скриптиуса, – ответил малыш и грустно добавил: – Теперь уже ничего нельзя изменить.