Рой Якобсен - Стужа

Ночевал Гест в одиночестве. И спал плохо. Грезился ему снег, глубокий, по самые подмышки, и холод, который, поднимаясь от стоп вверх, в камень оцепенил пах, затем пополз еще выше, в желудок, а когда уже грозил парализовать грудь и остановить дыхание, он углядел у края снежной равнины Аслауг, окликнул ее, но она увлеченно смеялась чему-то находящемуся вне его поля зрения, он позвал снова, проснулся от собственного крика, обнаружил, что весь мокрый от ног до пояса, и воспринял это как дурной знак.

Впрочем, звуки леса говорили ему, что ничего не случилось, и он вдруг сообразил, что лесные голоса стали для него такими же понятными и узнаваемыми, как гул водопада дома, на Хитарау, а потому встал, спустился к ручью, помылся и пошел на то место, где Тейтр резал заготовки для луков.

Он успел подметить, что все луки, сделанные ими до сих пор — в том числе и последний, самый красивый, — теряли силу, едва лишь натяжение превышало некий предел, будто упругость древесины стремительно убывала; ему пришло на ум, что, возможно, дело тут в форме заготовок.

Вырубив два побега, прямо под корень, Гест выровнял их по длине и с одного конца согнул дугой, потом вернулся в сарай, сделал на них зарубки и соединил, обмотав стык кожаным ремешком, так что получилась рукоятка, осталось только надеть тетиву, и лук готов, но с этим он решил подождать до прихода Тейтра.

Тот явился после полудня, мрачный, задумчивый и явно голодный. Гест полюбопытствовал, где он пропадал, однако вместо ответа Тейтр спросил, нет ли чего пожевать. Гест принес еду и сказал, что смастерил новый лук, для него. Тейтр, не отрываясь от еды, взглянул на его работу и буркнул, что никакой это не лук:

— На змею похоже.

Гест предложил ему надеть тетиву, причем арку гнуть не как обычно, а в противоположную сторону. Тейтр, вскинув голову, отказался наотрез: дескать, лук этот ему без надобности. Гест спорить не стал: пусть поест, а там, глядишь, и передумает. Ждать пришлось долго. Наконец Тейтр все ж таки взял лук, нехотя выполнил Гестовы указания и увидел, что согнутые концы распрямились и встали как надо, а тетива легла в зарубки. На пробу он оттянул ее, отпустил, оттянул еще раз, посильнее, и во все глаза уставился на Геста.

— Откуда ты это знаешь? — воскликнул он, оттягивая тетиву в полную силу, отпустил, и она откликнулась чистым звоном.

С громким смехом Тейтр повторил фокус. Потом развязал мешок и вытряхнул в траву двух зверьков с пушистыми хвостами и какие-то железки.

— Это вот, по-моему, белки. — Он ткнул ногой в одного из зверьков и с торжеством в голосе продолжил, подбирая железки: — А это — наконечники для стрел!

Гест взглянул на них — не плоские, а выкованные крестом, если смотреть с острия.

— Их называют жалом, — сказал Тейтр. — Они пробивают хоть кольчугу, хоть медвежью шкуру, был бы только надежный лук. Идем!

Он быстро зашагал в лес, к тому месту, где росли кусты с прочной древесиной, и велел Гесту резать заготовки для стрел, указывая, какие именно побеги годятся, — сам, однако, даже и не думал браться за нож. Позднее, когда они вернулись в сарай, Тейтр объяснил Гесту, как установить жало и накрепко примотать шнурком к древку. В конце концов он одобрил Гестову работу, взял новый лук, вышел на лужайку, насадил стрелу, до упора оттянул тетиву и выстрелил прямо вверх. Стрела исчезла в небесной вышине.

— Стань рядом со мной, — сказал Тейтр. — Ветра нет, и если стрела прямая, то упадет она в одном-двух локтях от нас. Ну а кривая может упасть где угодно.

— Если стрелял ты прямо вверх, — заметил Гест, не двигаясь с места.

Тейтр сердито покосился на него, а он продолжал:

— Не то ведь и стрелу потеряем, и жало.

На это Тейтр ехидно обронил, что потерять кривую стрелу, с жалом или без жала, беда невелика. И немедля расплылся в широкой улыбке — Гест-то начал поглядывать ввысь — и сказал, что, не будь стрела прямая, незачем было бы и стоять на том месте, где он, Тейтр, сейчас стоит, но стрелял он как надо, по-другому не умеет, и стрела была прямая, ведь сделал ее Гест.

Тут Гест все ж таки быстро стал с ним рядом, и тотчас чуть впереди в траве послышался тихий шорох. Тейтр рассмеялся, поднял стрелу, обтер ее и сказал, что теперь Гесту надобно нарезать побольше струн для тетивы, сам же он перемотает рукоятку, а то она малость дает слабину.

Гест старательно отрезал длинную, тонкую полоску кожи. Тейтр принес миску воды, положил туда полоску, срезал обмотку и уважительно покачал головой, увидев идеально ровный стык плеч лука на месте рукоятки, и принялся тщательно обматывать его сырой кожей, витки ложились тугой мягкой спиралью. Закончив, он поднял лук вверх и объявил, что в жизни не держал в руках такого красивого оружия.