Рой Якобсен - Стужа

Они вышли на летнее пастбище в южной части долины, где стояла овчарня с жилыми помещениями и паслось несколько овец с ягнятами. Тейтр хотел сразу же забить одного из ягнят, но Гест запретил. А Тейтр подождал, пока он уснет, и все-таки зарезал ягненка, освежевал и разжег огонь в очаге. В этой овчарне они провели два дня. Гест ел, спал и почти ничего не говорил, телом он был не просто мал, а прямо-таки постыдно ничтожен, и эта открытая рана не заживет никогда.

Еще два дня потребовалось, чтобы одолеть последний участок пути, пересечь Судурмулу, и когда наконец на горизонте завиднелось море, ноги у Геста опять были вконец разбиты. Он рухнул наземь, не в силах идти дальше. Тейтр сел рядом. Оба смотрели вдаль. День выдался ясный, безветренный. И вышли они прямиком к Рейдарфьорду. Гест сложил вису про шестнадцать сторон света. Тейтр выслушал стихи, потом спросил, что это значит.

— Не знаю, — ответил Гест. — Стихи-то сочиняю не я. Я просто произношу слова, слышанные от человека, который некогда прожил у нас одну зиму.

— Ты и во сне их произносишь, — сказал Тейтр.

— Я их говорю и когда бодрствую, и когда иду. Все время их твержу.

Заночевали они в узкой горной долине, а наутро начали спускаться по обрывистым кручам. Погода по-прежнему стояла тихая, ясная — и вдруг разом стало жарко, тяжелый, решительный летний зной плыл навстречу из фьорда. Потом они увидели корабли — пришвартованные у берега и вытянутые на сушу с северной стороны фьорда. Корабль Хельги сына Скули сразу бросался в глаза — самый большой из тех, что стояли на моренной отмели; с берега на борт вели широкие дощатые сходни, грузчики таскали на корабль товары из больших складских палаток, раскинутых прямо под береговым обрывом. Рядом грузились еще три судна, тоже морские, только куда меньше размером, вокруг толпились кучки людей, вроде бы вели торг.

Гест с Тейтром обогнули вершину фьорда, вышли на скалы над палатками. Тейтр снял с себя оружие, отдал Гесту. Тот смущенно глянул на оружие, закинул на плечо старый топор с рыбьей головой и сказал, что второй, подарок Иллуги, Тейтр может оставить себе. Тейтр мгновенно просиял улыбкой, схватил топор, несколько раз подбросил вверх, но не вымолвил ни слова, только бросал и ловил. Впрочем, немного погодя все же сказал, что никогда прежде не получал подарков и потому хочет поблагодарить. Поблагодарил, плюхнулся на траву, положил оружие на колени и стал внимательно рассматривать, будто увидел впервые или оно преобразилось в тот миг, когда перешло в его собственность.

Сидя на скале, Гест наблюдал за происходящим внизу. На борт корабля Хельги взошел мальчонка с мешочком на плечах, опустил свою ношу на палубу и, увидев, что мужчина, сидевший в сторонке на бревне, кивнул, вернулся на берег и зашагал к палаткам.

Гест быстро спустился вниз и, когда мальчонка с новым мешком направился к сходням, заступил ему дорогу, спросил невзначай, как его зовут, сунул в руку монетку и велел передать Хельги — по секрету, чтоб никто другой не слышал, — что двое пришельцев хотят встретиться с ним.

— Вон там, за утесом. — Он показал, где именно.

Мальчонка кивнул и в некотором замешательстве поднялся на корабль, меж тем как Гест с Тейтром двинулись к означенному утесу и схоронились за ним. Немного спустя пришел Хельги — большеротый здоровяк средних лет, в длинном темно-красном плаще, наброшенном на богатырские плечи; насколько мог видеть Гест, безоружный. Черты лица грубые, ростом примерно как Тейтр. Из-под жестких черных волос смотрели спокойные, любопытные глаза. На правой руке уцелел один-единственный палец — большой. Гест обратил внимание, что по сторонам Хельги не озирался и словно бы ничуть не опасался угодить в засаду. Бросив беглый взгляд на условный знак Клеппъярна — погнутую серебряную монету, — он испытующе воззрился на Тейтра и, наконец, снова посмотрел на Геста.

— Стало быть, ты и есть убийца Вига-Стюра, — задумчиво произнес он. — А это — дикий человек, который шел с тобой через горы?

— Ему тоже надо в Норвегию, — сказал Гест.

Но Хельги вроде как не слышал. Судя по всему, размышлял. Потом кивнул на монету и поинтересовался, откуда Клеппъярн ее взял.

— Она из Англии, — ответил Гест. — Вы же были в Англии с конунгом Олавом. А прежде — в Дании, в дружине конунга Олава Синезубого.

Хельги кивнул, снова погрузился в раздумья, пожал плечами и, указав на расположенный невдалеке мыс, сказал, что в бухте за этим мысом они найдут тюки с сермягой и прочим добром, а также одежду и еду; в этих-то лохмотьях, какие на них сейчас, на люди показываться никак нельзя. Еще им надобно подстричь волосы. А вечером, когда народ угомонится, они должны прийти с товарами на корабль: дескать, торговцы, договорились с Хельги о перевозе. Тейтр пускай изображает немого, говорить будет Гест, и как можно меньше.