Станислав Венгловский: Лжедмитрий

Он прыгнул в воду безо всякого предупреждения и безо всякого разрешения, осыпав брызгами стоявших над волнами людей. Его охватил могильный холод. Упругость воды оказалась настолько сильной, что он сразу понял: вчерашнее его ныряние в этом месте — просто ничто по сравнению с нынешним. В глубине сознания шевельнулось даже сомнение: удастся ли вообще исполнить то, с чем легко можно было справиться вчера? Но о возвращении назад — на поверхность, на берег — уже не могло быть и речи. Его прикажут схватить и бросить в подземелье. Возвращаться он мог только со шкатулкою в руках. Шкатулка должна принести спасение и награду. Оставалось превозмочь себя...

В конце концов всё получилось. Шкатулка, правда, оказалась довольно увесистой. Она лежала в той пещере, в том углублении, куда течение относит здесь любую вещь. Андрею, правда, пришлось напрячь свои силы, чтобы вовремя оттолкнуться от подводных камней. Пришлось поторопиться, чтобы адский холод не сковал руку или ногу. Но всё обошлось. Его выбросило на прибрежный песок чуть ниже того места, где выбрасывало прежде. Шкатулка была намертво зажата в пальцах. Когда он захотел поднять её в руках уже на суше — ему пришлось снова поднатужиться.

Он успел заметить на крышке шкатулки, рядом с широким отверстием, куда вставляется ключ, замысловатую литеру «М» и никак не мог сообразить, чей же это вензель. Ясно, не князя Константина Константиновича Острожского, как предполагалось вначале. И тут шкатулку вырвали у него из рук. Его самого поставили на ноги и крепко держали за руки.

— Пастух? — раздался негодующий голос. — Кто позволил прикасаться к шкатулке?

Голос приближался. Он принадлежал пану, который распоряжался здесь всем и всеми. И тут только Андрей, скованный крепкими руками чужеземных вояк, начал соображать: да ведь его, Андрея, и нельзя было принять за кого-либо иного, кроме как за обыкновенного пастуха, стерегущего овечьи стада! Он был сейчас даже без сапог, в мокрых истрёпанных шароварах, с прилипшими ко лбу, в беспорядке рассыпанными волосами, которые обычно кудрявыми волнами прикрывают его голову. Да и весь был мокрый, как только что явившийся на свет щенок. Однако что-то в нём воспротивилось такому пониманию его личности. Он припомнил свой двор, своё убогое жилище под тёмной камышовой крышей на берегу быстрой лесной реки (но своё!) и почти закричал:

— Я дворянин, вельможный пан!

— Дворянин? — приостановился пан, уже наверняка готовый отдать жестокое приказание. — Что же, — добавил он, усмиряя свой голос. — Освобождаю от наказания, так и быть. Ты получишь свою награду.

По какому-то знаку, даже не замеченному Андреем, его освободили. Он услышал звонкие девичьи голоса. Быстро оглянулся — возле грозного пана, от которого зависела теперь его судьба, стояли две панночки в розовых платьях, обе с роскошными длинными волосами, которые струились у них по плечам. Он поднял глаза и заметил, что одна из них, очень молоденькая девушка, девочка, с лицом удивительной красоты, с интересом смотрит на него, Андрея, и что-то говорит грозному пану, очевидно своему отцу. Слов Андрей не различал, но догадывался, что она говорит о нём, Андрее, что она им довольна, даже восхищается им — так выразительно горели её огромные, во всё лицо, глаза.

— Бери! Бери! — Андрею насильно разжали скрюченные пальцы и всучили несколько увесистых монет.

И тут же его властно повели вдоль рядов смеющихся немецких гусар, вдоль каких-то сгрудившихся повозок, фыркающих лошадей, которых успокаивали усатые возницы. Он попытался приосаниться, когда оказался вроде бы напротив яркого цветника — то были гомонливые женщины, — но не смог. У него в глазах стояло лицо удивительной девушки, девочки, в розовом платье. Он заметил, правда, одноглазого казачка из корчмы (наверное, увязался следом, а теперь торчал под кустом!), но больше никого здесь не видел, никого из знакомых. И только когда всё это промелькнуло и осталось позади — он услышал обращённый к нему спокойный голос, очень старательно и несколько странно выговаривающий вроде бы понятные слова:

— Такие молодцы везде нужны! Запомни, казак: я — Жак Маржерет. Через неделю буду возвращаться назад, в крепость Каменец. Ты можешь ко мне присоединиться. Я возьму тебя на королевскую службу.

Говорил же эти слова стройный черноусый человек, который командовал немецкими гусарами.

— Запомни!

И тут же говоривший резко повернулся на каблуках и тотчас исчез, вместе с несколькими гусарами, с которыми вывел Андрея на лесную дорогу, — на обочине её стояла старая корчма.