Станислав Венгловский - Лжедмитрий

— Да нетто разберёшь? — отвечали со смехом валившие из Кремля молодцы. — Все бабы ляшские на одну колодку! Как попались в наши руки эти телки — только визжали!

— Да! Да! Всех перепробовали!

— И не разобрать, которая царица!

— Не поняли! У царицы, знать, всё так же, братцы! Ей-богу!

— Теперь и у неё хоть ложкой хлебай! Ха-ха-ха!

Народ хохотал.

Но кое-кто любопытствовал о серьёзном.

— А как же старая царица? Мать его... Или не мать она...

— Да что? — отвечали всё те же охмелевшие, хриплые голоса. — Ей показали...

— Василий Иванович Шуйский приказал! Он сейчас нам всем начальник.

— Мимо монастыря тащили... Мимо её окон...

— И что?

— Да до последнего вздоха твердил, собака, будто он сын Ивана Грозного... А она взглянула только на эту тушу — побелела лицом, а ни слезинки не сронила...

— А что сказала? Спрашивали, чай?

— Да что?.. «Теперь он уже не мой!» — сказала... Что, дескать, спрашивать?..

В народе некоторые крестились:

— Теперь он уже у Бога! Теперь он там за свои грехи ответ держит! Разве можно было себя за другого человека выдавать? Грех-то какой...

— Прости его, Господи! Может, он и добра хотел нам...

И тут все вокруг взорвались утробным хохотом, завидев, как пробившийся сквозь толпу губастый молодец с плутовскими красивыми глазами шлёпнул на лицо мертвеца разрисованную лицедейскую маску, на которой застыли одновременно ужас, смех, страдание — всё вперемешку.

— Поглумился над нами, шут гороховый! — захохотал молодец. — Поцарствовал, собака! И получил своё! Так вот тебе ещё!

Губастый молодец без злости, но изо всех сил пнул сапогом окровавленный труп, затем вырвал у себя из-за широкого красного пояса розовую дудочку, которую Андрей сразу признал (видел в Самборе, у шута при дворе пана Мнишека), и воткнул эту дудочку в отверстие, изображавшее у маски рот.

— Поиграй, злодей! Потешь народ напоследок! Не помог тебе ни предатель Басманов, не помог Вишневецкий, не помогли ляхи!

Взрыв хохота покрыл его слова.

Андрей склонил голову, закрыл глаза. Харько, с белым до неузнаваемости лицом, сгорбившийся, тащил его куда-то за руку, подальше от страшного видения, ото всего того, что оставалось от человека, которого они оба долго почитали царём, но которому Андрей не поспешил сегодня вовремя на помощь, не мог этого сделать, не имел на то права.

Следуя за Харьком, Андрей ощутил на себе, сквозь податливую ткань кафтана, твёрдость бумаг, переданных отцом Варлаамом, и тут же подумал, что от них следует поскорее избавиться. Они уже не имели никакого значения.

А ещё ему захотелось очутиться где-то в степи, на вольном воздухе, на горячем своём Зубке, сразиться с неприятелем... А то — отдохнуть у себя в глухом лесном имении, под присмотром ветхого Хомы Ваната... Впрочем, он не знал, куда ему хотелось бы сейчас первым делом податься.

Адгерент — сторонник.

Алебарда — оружие в виде секиры на длинном древке, заканчивающемся остриём.

Аркебуз — фитильное ружьё, заряжавшееся с дула.

Атрамент — чернила.

Бакалавр (бакаляр) — зд.: студент.

Бируч — глашатай.

Ванькирчик — чулан.

Венгржин — венгерское вино.

Волох, волошский — зд.: итальянец, итальянский.

Гарцевать — красоваться на коне, джигитовать.

Герц — поединок.

Далибуг — ей-богу.

Дзиглик — стул.

Изограф — художник.

Каламарь — чернильница.

Кастелян — смотритель (комендант) замка.

Кварта — кружка.

Коваль — кузнец.

Кравец — портной.

Либерия — зд.: придворная свита богатого польского пана.

Лотр — зд.: разбойник, негодяй.

Майдан — городская (сельская) площадь.

Огирь — жеребец.

Оселедец — чуб у запорожца, клок волос на голове.

Саква — сума котомка.

Свита, свитка — длиннополая одежда.

Секвестр — арест.

Характерник — колдун.

Свита, кортеж. Здесь — обоз со свитой.

Троицын день.

Слуги.

Каменная башня.