Евгений Осетров - Ветка Лауры

Несомненно, значительный интерес представляет фонд заводчиков Баташевых, бывших владельцев Гуся Железного. В этом фонде собраны бумаги более чем за полтораста лет! А вот самоуверенный почерк «всей России притеснителя» Аракчеева, чьи бумаги также попали в местный архив.

Настоящий клад для исследователя — личные фонды владимирских писателей и ученых. Этих фондов не очень много, но количество с лихвой возмещается качеством. В фонде писателя Нефедова мы видим письма Салтыкова-Щедрина, Писарева, Глеба Успенского, Плещеева, Майкова, Михайловского, Ивана Аксакова, Стрепетовой, Пыпина, Скабичевского, Стасюлевича, Трефолева, Гайдебурова и многих других. Кроме того, имеются рукописи литературных произведений различных лиц, материалы по фольклору, этнографии и археологии.

Нельзя не порадоваться первой попытке владимирских архивистов, устроивших выставку редких книг, периодических изданий и некоторых документов. В комнате со стеклянными витринами чувствуешь себя так, словно попал в волшебный мир. Книги, где удивляться и восхищаться можно буквально на каждом шагу.

На столе лежит подшивка ленинской «Искры». Эпиграфом к этой замечательной большевистской газете послужили слова из ответа декабристов Пушкину: «Из искры возгорится пламя!» С гордостью думаем мы, что автором ответа является Александр Иванович Одоевский, чья жизнь тесно связана с нашим краем. В суровой сибирской ссылке, а потом среди опасностей военной жизни на Кавказе с отрадой вспоминал опальный поэт-демократ вишневые сады Владимира, извилистую Клязьму, свой последний приезд в Юрьев-Польский накануне декабрьских событий 1825 года.

На выставке можно было ознакомиться с материалами по истории революционного движения, с интересными документами деятельности Николая Евграфовича Федосеева, Ивана Васильевича Бабушкина, Михаила Васильевича Фрунзе и других замечательных революционеров. Вот письмо «от приговоренного к смертной казни» Михаила Васильевича Фрунзе, написанное в 1909 году, в котором он просил разрешения сфотографироваться для того, «чтобы иметь возможность отправить фотографические снимки моим родным».

Нельзя не обратить внимание на обширный рукописный список глав из книги «Былое и думы» А. И. Герцена. Переписанные каллиграфическим писарским почерком, сборник включал в себя также копии писем В. Г. Белинского к друзьям.

До конца своей жизни Герцен вспоминал годы, проведенные во Владимире, как «чуть ли не самый чистый, самый серьезный период окончившейся юности». В своей объемной книге мемуаров — «Былое и думы», ставшей классическим произведением русской и мировой литературы, Герцен одну из лучших частей назвал: «Владимир на Клязьме». С горечью писал Герцен о том, как покидал он наш город: «В начале 1840 года расстались мы с Владимиром, с бедной узенькой Клязьмой. Я покидал наш венчальный городок с щемящим сердцем и страхом, я предвидел, что той простой глубокой внутренней жизни не будет больше… Мы знали, что Владимира с собой не увезем…».

Недавно в архиве обнаружены новые материалы о пребывании во Владимире писателя-демократа, о его литературной и общественной деятельности.

Среди лиц, описанных Герценом в мемуарах, фигурирует владимирский архиерей Парфений. Его Герцен характеризует следующим образом: «Владимирский архиерей Парфений был умный, суровый и грубый старик; распорядительный и своеобычный, он равно мог быть губернатором или генералом, да еще, я думаю, генералом он был бы больше на месте, чем монахом; но случилось иначе, и он управлял своей епархией, как управлял бы дивизией на Кавказе».

Этот Парфений, кроме своей основной «должности», занимал также пост главы существовавшего тогда в го роде «попечительного о тюрьмах комитета». В то время через Владимир проходил этапный путь в Сибирь, и на окраине города находилась большая пересыльная тюрьма. За несколько лет до приезда Герцена во Владимир через местную пересыльную тюрьму прошли некоторые из декабристов. Во время пребывания Герцена во Владимире в тюрьму то и дело прибывали новые и новые партии «бунтовщиков» — крестьян, выступавших против помещиков. Они проходили через город под конвоем, гремя кандалами. Герцен жил на главной улице, возле Золотых ворот. Из окон дома он не мог не видеть арестантов, идущих по этапу…

Среди бумаг архива найдено официальное письмо А. И. Герцена к Парфению — в попечительный о тюрьмах комитет. Приводим в сокращенном виде это письмо (публикуется впервые):