Евгений Осетров - Ветка Лауры

Так вот кто заслужил такую благодарную память в селе Чаадаеве!

К. М. Станюкович .

Прежде чем попасть в глухой Муромский уезд, Станюкович прошел большой жизненный путь. Сын адмирала, участник героической обороны Севастополя, Константин Михайлович в качестве морского офицера совершил плавание по многим морям и океанам. Будучи еще совсем молодым человеком, он побывал в Германии, Англии, на Модерских островах, в Батавии, Китае, Индо-Китае, Америке. В своих художественных очерках и рассказах, относящихся к кругосветному плаванию, Станюкович запечатлел образы русских моряков, правдиво показал жизнь и быт народов тех стран, в которых ему довелось побывать.

Но где бы ни был Станюкович, все его помыслы устремлялись к родной стране, к своему народу. Недаром во время пребывания в Лондоне Станюкович стремился «проскользнуть» к великому писателю-революционеру Герцену, имя которого также тесно связано с владимирским краем. Своей сестре Станюкович писал из дальнего плавания «Чувство привязанности к родине очень естественно и понятно… Я не принадлежу к числу таких господ… вроде графа Медема, русского путешественника… не говорящего ни слова по-русски».

С возмущением описывал Станюкович издевательства колонизаторов над порабощенными народами: «Каждый французский офицер имел право делать с пленными, что хочет, и я нередко слышал, как в кофейной… какой-нибудь французский безбородый сульетенант хвастался, что он тогда-то повесил пятерых… и как его товарищ спорил, что это еще немного, а что вот он тогда-то повесил десяток. И все это рассказывается шутя, при общем смехе, точно какое-нибудь скандальное любовное происшествие».

По возвращению из кругосветного плавания перед Станюковичем открывалась возможность сделать блистательную карьеру. Отец писателя располагал огромными связями — и желал во что бы то ни стало, чтобы сын, продолжатель рода Станюковичей, оставался моряком, но Константин Михайлович решает по-своему: флотский лейтенант уходит в отставку и становится журналистом. Разгневанный отец, многие черты которого Станюкович увековечил впоследствии в образе «грозного адмирала», порвал отношения с непокорным сыном.

Отдавшись литературной деятельности, Станюкович остро почувствовал, что ему не хватает знания народной жизни.

И вот бывший морской офицер становится народным учителем и отправляется в село Чаадаево, в Муромский уезд, в самую глубину России. Позднее Станюкович писал: «Адмиральский сын, только что оставивший морскую службу, сулившую ему блестящую карьеру, несмотря на совет великого князя… оставаться моряком, хлопочет… о назначении его сельским учителем.

Тогдашний министр Зеленый, хорошо знакомый с отцом, пришел… в недоумение, когда я обратился к нему с такой просьбой.

…На месте изумления было еще больше. Не меньшую сенсацию произвело мое появление и на окрестных помещиков. Ряд любопытных встреч и сцен. Комические доносы заштатного священника, отношение крестьян, местного священника, помещиков, уездных властей».

Итак, в далекую дореволюционную пору в Чаадаево приехал и скромно учительствовал Константин Михайлович Станюкович. В одном из журналов писатель опубликовал очерки о своей жизни в Чаадаеве под названием: «Из воспоминаний сельского учителя шестидесятых годов».

Грустную картину рисовал чаадаевский учитель. Вот что писал Станюкович со слов крестьян: «Наше село — очень бедное село. Земли мало. Заработки на стороне плохие. Ходим в город, на кожзаводы, по 15 верст в день, да зато там работа больно „люта“, хлеб дорог. Словом, мне приходилось видеть самую крайнюю бедность и безрадостное существование…»

А вот как описывал учитель свое первое занятие в Чаадаеве: «Когда я пришел в училище (плохая комната со сломанными скамейками и столами), мальчики встали. Их было человек двенадцать. Они глядели на меня испуганными глазами. На шкафе лежали розги. Я их взял и выкинул за дверь. Кто-то фыркнул. Однако мое действие произвело некоторый эффект.

— Как тебя звать? — спросил я одного.

— Матвей Ко-ло-сов, — задрожал мальчик.

— Что, тебя били прежде?

— Хлы-ста-ми.

Я посмотрел, когда ушли дети, училищную библиотеку. Ни одной сколько-нибудь сносной книги».

Сельскому учителю чуть позже дети стали из жалости приносить — кто пару яиц, кто пару луковиц, а иногда кринку молока.