Дмитрий Пахомов - Первый художник - Повесть из времен каменного века [В дали времен. Том V]

Только один старик, не желавший расставаться с дочерью и внуком, решился, надеясь на свои силы, двинуться со всем племенем, которое ценило его, как посредника между ним и разными злыми и добрыми духами, а также как редкого человека, обладавшего знанием и умевшего добывать огонь.

Осмотрев окрестности, Клык распорядился работами: он приказал женщинам окончательно очистить пещеру от мусора и старых костей и, главное, очистить громадную кучу щебня, образовавшего подъем к отверстиям. По этому щебню могли забраться внутрь нежелательные хищники, от которых следовало оградиться основательно. Когда же куча щебня будет снесена, то вход в пещеру окажется на два-три человеческих роста над площадкой, и никакой зверь не в состоянии будет забраться туда.

Отрядив несколько человек на берег за длинным сучковатым бревном, которое должно было служить лестницей, Клык взял человек десять лучше вооруженных и отправился исследовать окрестности и посмотреть, нет ли где нежелательных соседей и весьма желательной дичи.

В то время, когда все, не исключая подростков, деятельно принялись за работу, старик отыскал в углу пещеры забившегося туда внука и повел его на воздух. Солнечный день, широкий вид на окрестности и оживленная работа скоро развлекли Кремня, а когда он, по примеру женщин, принялся и сам за разгребание кучи щебня рядом со своими сверстниками, то боль и тоска в нем понемногу стали стихать, и мальчик радовался, как и другие, когда ему под руки попадались красивые кремни или совершенно правильной формы черные камни.

Солнце стояло уже высоко и сильно пекло, когда главная работа была кончена и отверстие пещеры сделалось недоступным без помощи сучковатого бревна, которое легко было на ночь втаскивать внутрь.

Утомившийся, как и другие, Кремень растянулся на самом солнопеке, на траве, греясь под горячими лучами, как ящерица. Горе его утихло; слишком много нового явилось около него в это время и развлекало его внимание, да и к смерти он привык: она была обычным явлением, и все равнодушно относились к ней. Об отце он даже и не думал: занятый делами, тот всегда был очень далек от него. Мать, конечно, была ближе и дороже ему, но и она, заваленная тяжелой работой, обращала мало внимания на сына, предоставляя ему пропадать по целым дням с товарищами и приучаться к самостоятельной жизни. Она иногда ласкала его, особенно когда он приносил в свертке из коры яйца, найденные им в гнездах в лесу и в расщелинах скал, но нередко и бивала и очень чувствительно за сломанные или испорченные вещи несложного домашнего обихода. Но все-таки Кремень любил ее, хоть и не мог бы выразить это словами. Он знал, что мать сама ляжет спать голодной, а для него всегда припрячет хорошую кость с мясом, оставшуюся от трапезы мужчин, или горсть зерен и съедобных корней; он знал, что в холодные ночи она, лишая себя жалкого покрова, закутывала его и отогревала своим дыханием его озябшие руки.

«Нет больше матери! — грустно подумал он. — Где она?» И мальчик пристально вглядывался в поверхность блестящей реки, надеясь увидеть там ее тело.

Но река блестела стальным, холодным блеском и бесстрастно несла свои волны куда-то вдаль, в неизвестную далекую страну.

«Она там, далеко, — думал Кремень, — далеко, за той горой и еще дальше… может быть, она теперь на этом огне, который ярко светит с неба… Дед говорил, что Великий Дух берет себе слуг…»

Кремень взглянул на солнце, но тотчас зажмурил глаза, и перед ним запрыгали зеленые круги. Ему это понравилось. Засмеявшись, он снова пристально посмотрел на ослепительное солнце и снова зажмурил глаза: зеленые круги опять заплясали перед ним, вздрагивая и как бы плывя на темно-красном фоне. Кремень уже больше не пытался смотреть на солнце и крепко заснул.

Громкий говор разбудил его. На площадке перед пещерой с криком и радостным воем толпа приветствовала вернувшихся охотников, притащивших пойманного и убитого оленя.

Женщины немедленно принялись за свежевание туши, а воины оживленно обменивались впечатлениями. Вождь остался очень доволен удачным днем; но больше всего его радовало то, что животные почти не боялись людей. Это, во-первых, давало возможность заготовить большие запасы сушеного и копченого мяса на зиму, а во-вторых, показывало, что в окрестностях пещеры давно не было людей, и следовательно можно было совершенно успокоиться относительно будущего. Широкая улыбка осветила лицо счастливого дикаря, и он пустился в пляску, подпрыгивая и потрясая в воздухе своим топором.