Виктор Поротников - Василий Буслаев

– Привет тебе, красавица, – сказал Феофилакт.

Евпраксия, не оборачиваясь, ответила на приветствие.

– Ну что, виден еще корабль Василия Буслаева?

– Пока еще виден, – тихо ответила матрона.

– Понимаю твою печаль, – едко заметил логофет, – какой отменный любовник тебя покинул. И покинул навсегда! Есть отчего прийти в отчаяние.

Евпраксия холодно взглянула на Феофилакта, говоря взглядом: «Как ты низок!» Но вслух она ничего не сказала.

Феофилакт, чувствуя это незримое превосходство душевно более благородной Евпраксии, от досады захотел сделать ей еще больнее и промолвил предупреждающим тоном:

– Василевс тобою недоволен, красавица. Божественный подозревает тебя в государственной измене. Извини, но в такой ситуации я тебе больше не друг.

Феофилакт хотел было отойти прочь, но задержался на месте, заметив небрежную усмешку на устах Евпраксии.

– Чему ты улыбаешься? – хмуро спросил он.

– Как вы смешны оба с василевсом, – сказала Евпраксия. И жестко добавила: – Запомни, я больше не страшусь гнева василевса и не нуждаюсь в твоей дружбе!

– Поглядим, что ты заговоришь, когда палач накинет петлю тебе на шею! – прошипел Феофилакт, отходя в сторону.

Феофилакт не мог видеть, как Евпраксия сорвала с шеи сатанинский амулет и выбросила его со стены в море.

Когда вереница удаляющихся кораблей стала еле различима в туманной дали, а очертания красной ладьи исчезли совсем, Евпраксия отошла от высоких бойниц к противоположной стороне верхней крепостной площадки, откуда открывался захватывающий вид на город. Она поднялась на невысокий каменный барьер, перекрестилась быстрым движением и смело ринулась вниз с огромной высоты.

Крестоносное войско высадилось на берегу обширного Никомедийского залива. Последним отрядом, сошедшим с греческих судов на сушу у стен города Никомедии, была свита германского короля.

Гудит военный стан на равнине.

Там, где расположились крестьяне со своими семьями, был слышен детский плач и лай собак.

Русские ратники разбили палатки рядом с шатрами воинов Фридриха Швабского.

Швабы держались особняком в немецком воинстве, гордясь тем, что король Конрад родом был из древнего швабского рода Штауфенов. Вот уже больше десяти лет Штауфены управляют германскими землями к неудовольствию саксонских и баварских герцогов. Потому-то в войске Конрада было так мало рыцарей из Баварии и Саксонии.

Заплатив греческим навклерам, новгородцы оставили свою ладью, вытащенную на берег, под их присмотром.

– Через год кто-нибудь из нас вернется сюда, чтобы морским путем отправиться обратно на Русь, – сказал Василий никомедийцам.

Греки многозначительно переглядывались между собой.

Один из навклеров спросил у Василия:

– А если никто из вас не вернется?

– Этого не может быть, – без раздумий ответил Василий.

– Вся земля отсюда и до Иерусалима усеяна костями крестоносцев, витязь, а ты говоришь, такого не может быть, – усмехнулся грек. – Я не пророк, но могу сказать с уверенностью, что немногие из войска короля Конрада смогут вернуться назад.

– Мы – русичи! – горделиво промолвил Василий. – И мы вернемся!

Навклеры не стали спорить с ним: будущее покажет.

На следующий день после высадки с кораблей Конрад произвел смотр своих конных и пеших полков. Широкое поле между лагерем и берегом залива покрылось отрядами конницы и густыми рядами пехоты. Реяли на ветру знамена, топорщились частоколы длинных копий, сверкая на солнце острыми наконечниками. Овальные и треугольные щиты с крестами и геральдическими значками рыцарей живописно выделялись на фоне белых плащей конников и серых накидок пешцев.

Рыцари приветствовали короля, объезжающего верхом воинские шеренги, поднимая над головой копья, украшенные узкими флажками.

Крестьяне толпились на близлежащем холме, наблюдая за происходящим.

Конрад остался доволен готовностью своего войска к предстоящим сражениям с сарацинами.

Собрав военачальников на совет, король задал им всего один вопрос:

– Ждать ли нам французских крестоносцев или идти вперед без них?

Мнения королевских вассалов разделились.

Швабские и лотарингские рыцари высказывались за немедленное выступление. Баварские и саксонские рыцари советовали королю дождаться французов. Причем у герцогов и графов дело доходило до гневных перепалок. В королевском шатре было довольно шумно. Глашатаю всякий раз с трудом удавалось восстановить тишину.