Иван Франко - Стихотворения и поэмы. Рассказы. Борислав смеется

О, не люби меня, родная,
Когда ты хочешь, жить в покое,
Как сад плодовый над рекою,
Детей растить и понемногу,
Спокойно выводить их в люди,
Приданым дочек награждая,
Благословить невест, в дорогу, —
Со мною вряд ли это будет…
Нет, не люби меня, родная!

Борец я, рыбка золотая,
Простой работник твердорукий,
И ждут меня труды и муки,
И бури ждут меня на свете,
И, может быть, ладья потонет,
В которой плыть нам, жизнь встречая…
Но если страх тебя не тронет
И можешь взять ты весла эти, —
Тогда люби меня, родная!

«Подгорье родное, любовь ты моя!
 Под снежной густой пеленою,
Как будто красавица мертвая, ты
 Лежишь, не дыша, предо мною.

Все небо покрылось туманом густым,
 Туманом насупились горы,
И речка под снегом уснула, и лес
 Былые забыл разговоры.

Морозом трескучим сковало тебя,
 Тяжелыми льдами прижало.
В глубоких сугробах заглохло село,
 Как будто в нем жизни не стало.

Лишь месяц на землю глядит сквозь туман,
 Как факел горит похоронный,
И волка голодного слышится вой,
 Как плакальщиц горькие стоны.

Так что ж, неужели здесь вымерла жизнь
 И жадно в борьбу не вступает
Со смертью всесильной, с туманом густым,
Ужели ты вправду спишь сном гробовым,
 Подгорье, земля дорогая?»

Так думал я ночью, дорогой глухой,
 К далекой стремился я цели,
И фыркали кони, и в твердом снегу
 Полозья, как змеи, шипели.

Долина Подгорья казалась кладбищем,
 Широким и мертвым простором, —
В морозе, в тумане ни крыл, ни приюта
 Для мысли, для сердца, для взора.

Закутался я в немудрящий кожух,
 И мысли безрадостны были —
О крае, о людях, — туман и мороз
 Тоску на меня наводили.

Я думал, о тьме, что по селам царит,
 О жизни голодной и бедной,
О детях больных, что тут сотнями мрут,
 О горе людей — беспросветном.

Я думал о тысяче пьявок людских,
 Что люд истязают и душат,
О тысяче кривд, и неправд, и обид,
 Что рвут и грязнят его душу.

Я думал — ну как из-под этого льда
 И мыслям и духу подняться?
И как же народным порывам живым
 Вот в этом аду разгораться?

Полозья шипели, как змеи, в снегу,
 И кони копытами били
И снегом швыряли. Я жался и мерз,
 И тяжкие думы томили.

Ты меня мучишь, весна! Рассыпаешься блестками солнца,
  Теплым дыханьем поишь, манишь в простор голубой!
Легкие шарики туч погоняя по ясному небу,
  Шелковой пряжей из них дождик струишь на поля.
Горсточку серой земли ты подбросишь, играя, на воздух —
  В воздухе вмиг из нее птичья рассыплется трель.
Кряком своих журавлей ты наводишь сердечную смуту,
  Сон о привольных краях — счастье далеком моем.
Ты лебединым крылом поднимаешь хрустальные волны —
  Слышу их радостный плеск в далях лазурной реки.
Вижу, как чайкою ты над глубокой трепещешь водою,
  Как над широким Днестром гнешься упругой лозой.
Ты меня мучишь, весна! Миллионами красок и линий,
  Всем своим видом кричишь: воля, движение, жизнь!
Словно былинку, меня увлекаешь ты в эту стремнину,
  Новые чувства родишь в сердце увядшем моем.
Ты освещаешь пустырь; ты бесплодные будишь желанья;
  Нежно качаешь в ветвях птички пустое гнездо;
Голову низко склонив, раздуваешь погасшее пламя;
  Посвистом в рощу зовешь, словно мой друг молодой.
Нет, уж не мне там гулять, в этой роще, любимый мой сокол!
  Зайцем веселым не мне в яркую зелень нырять!
Сердце трепещет еще, и в груди еще кровь не остыла,
  Но под конец моих лет тягостно жизни ярмо.
Грез безрассудных табун по широкому носится полю,
  Гривы по ветру, и ржет, звонко копытами бьет.
О, эти грезы мои, легкокрылые пестрые дети, —
  Надобно твердой рукой, их за поводья держать.
Миг лишь — и посвист бича — и жестокое слово: «На место!..» —
  К делу! И чары ушли… Ты меня мучишь, весна!

Не молчи, если, гордо красуючись,
Ложь бесстыдная нагло кричит,
Если, горем соседа любуючись,
Зависть злобной осою жужжит
И шипит клевета, как гадюка в ночи, —
    Не молчи!
Говори, если сердце твое наполняется
Жаждой блага и правды святой,
Если слов твоих ясных, простых ужасается
Хлам отживший, бездарный застой;
Хоть стена впереди — и пылай и гори, —
    Говори!