Валерий Поволяев - Северный крест. Миллер

Это было грустное открытие. Такая политика могла в конце концов привести к окончательному захвату Северной области.

Десятого января 1919 года Миллер прибыл в Мурманск, где, не мешкая, пересел на ледокол «Канада». Ледокол взял курс на Архангельск.

Тринадцатого числа — чёртову дюжину Евгений Карлович обычно старался избегать, только не всегда это удавалось, — он прибыл в Архангельск, где его встречали высшие чины Северной области. Несмотря на мороз и то, что мундштуки медных труб прилипали к губам музыкантов, оркестр исполнял бравурные мелодии. Музыканты сплёвывали на снег лохмотья кожи с окровавленных губ. Председателя Временного правительства Северной области Чайковского в Архангельске не было — он отбыл в Париж.

В голове Евгения Карловича мелькнула усталая мысль о том, что Чайковский попросту сбежал из Архангельска... Вот только почему он это сделал? Кто ответит на этот вопрос? Миллер выбросил сомнения из головы — и без них разламывало череп.

В комнату заглянула Наталья Николаевна, всплеснула руками:

— Боже! Ты здесь? Я и не слышала, как ты пришёл. Что же ты не сказал, что появился?

— Ты так хорошо, так вдохновенно играла, что я просто не решился тебе помешать. — Миллер взял ладони жены в свои руки, поочерёдно поцеловал. Проговорил виновато: — Прости меня.

Со времени их женитьбы прошло много лет, а он продолжал любить эту женщину как в юности, с тем же жаром. Она нежно коснулась пальцами его щёки, улыбнулась понимающе.

— Сегодня повар собирается угостить нас северной сёмгой свежего посола.

Сёмга таяла во рту. На столе красовался графин водки с плавающими внутри лимонными корочками. Миллер хоть и не одобрял разные стопочки, рюмочки и вообще крепкие напитки, если их было много, но пару рюмок водки, настоянной на лимонных корках, за обедом мог выпить. Здоровью две стопки повредить никак не могли, а вот настроение поднимали на весь день.

Кроме графинчика на столе было кое-что ещё: две бутылки французского вина, белого и красного, в тарелке высилась горкой крупно нарезанная английская консервированная ветчина, мясо — тоже из английских запасов, исландские шпроты, норвежская селёдка, а также несколько блюд с продуктами, взятыми на складах у союзников. Только хлеб, лежавший на большом расписном подносе, пшеничный и ржаной, был родным, отечественным, да ещё великолепная сёмга, тающая во рту...

Миллеру сделалось грустно. Не хотел он пить водку, но одну стопку, чтобы поднять себе настроение, придётся выпить.

Он придвинул к себе рюмку. Произнёс спокойным, чуть хриплым голосом (утром выходил в море — там сильно штормило, дул холодный северный ветер, и генерала просквозило):

— Сегодня в Архангельск вернулся отряд поручика Жилинского. Привёз документы от Александра Васильевича Колчака. Я распорядился, чтобы Жилинскому досрочно присвоили звание штабс-капитана.

— Сколько же времени он потратил, чтобы добраться до Архангельска? — спросила Наталья Николаевна.

— Из Омска он выехал двадцать восьмого мая, в Архангельск прибыл сегодня. Прошёл полторы тысячи вёрст.

— Месяц, — задумчиво произнесла Наталья Николаевна, — и полторы тысячи вёрст.

Ещё в марте, восьмого числа Миллер отправил к Колчаку так называемый Сибирский экспедиционный корпус во главе с есаулом Мензелинцевым, который в Омск прибыл в мае. Идея Миллера связать все белые фронты — Северный, Южный, где главенствовал Деникин, Сибирский и Дальневосточный, находящиеся под крылом Колчака, понравилась адмиралу.

Мензелинцев даже сделал подробный доклад в Ставке адмирала, изложил план совместных действий войск Колчака с Северной группой Миллера, сорвал овации, а потом влился со своим отрядом в одну из сибирских армий: Мензелинцеву не терпелось очутиться на фронте.

В экспедиционном корпусе, кроме русских, были англичане — один офицер и два солдата, — в Архангельск они вернулись вместе с Жилинским.

Наталья Николаевна была очень далека от всех этих перемещений, но тем не менее мужа выслушала с вниманием.

— И что будет дальше? — опросила она.

— Мы начнём наступать по Двине на Котлас, потом повернём на Вятку. Под Вяткой и произойдёт соединение с войсками Колчака, — лицо Миллера осветилось изнутри, сделалось мягким, — а это... ты даже не представляешь, что это такое. Единый фронт против большевиков — это победа, Тата. Победа, за которую следует выпить.

Миллер налил себе вторую стопку водки. Это не понравилось Наталье Николаевне, она укоризненно посмотрела на мужа. Произнесла тихо: