Валерий Поволяев - Северный крест. Миллер

Всем, всему Северо-Западному фронту было известно, какой Миллер аккуратист, как чётко действует, а если уж он куда-то не приходит вовремя — значит, на то есть очень серьёзные причины.

— Я готов пойти куда угодно, кем угодно, лишь бы был избавлен от такого начальника. — Голос Миллера сделался влажным, генерал был очень расстроен.

Отец Георгий понял, что происходит в душе Миллера, в успокаивающем жесте положил руку ему на плечо.

— Готов пойти куда угодно и кем угодно, — повторил Миллер, вновь помял пальцами горло, — хоть командиром батальона в соседнюю армию. Служба с Павлом Адамовичем становится хуже каторги.

— Я постараюсь вам помочь, — пообещал отец Георгий.

Он помог — передал содержание разговора самому Николаю Александровичу, государю. Тот хорошо знал Миллера по службе в лейб-гвардии — проходили по спискам одного полка. Николай Второй просьбу запомнил. Двадцать третьего августа 1915 года государь занял пост Верховного главнокомандующего, сместив с этого места своего двоюродного дядю, великого князя Николая Николаевича [11]. Через несколько дней новый Верховный произвёл рокировку в руководстве Северо-Западного фронта — забрал к себе в Ставку Алексеева, командовавшего фронтом, на его место передвинул Плеве, а на место Плеве поставил генерала Гурко — толкового молодого ироничного командующего.

Работать с Гурко было приятно.

Однако без Плеве, честно говоря, как-то скучно сделалось. Миллер потом много раз спрашивал себя — а не слишком ли он завысил планку своих претензий к Павлу Адамовичу?

Вот о чём он вспомнил в завшивленном, грязном, насквозь пропахшем бедой лагере военнопленных в Соломбале. Собственно, это даже не лагерь был, а обычный фильтрационный пункт.

Кое-кому из находящихся здесь людей предстояло побывать в настоящем лагере, кое-кому — надеть погоны Белой армии и пойти на фронт.

— Служили в Пятой армии? — спросил у солдата Миллер.

— Так точно. В отдельном сапёрном батальоне.

Существовал такой батальон в Пятой армии.

Очень нужное было подразделение.

— Командующим армией тогда кто был — Плеве или Гурко?

— Этого я не знаю, господин генерал. Так высоко я не летал.

Миллер понимающе качнул головой, перешёл к следующему перебежчику, круглому, как шар, — от голода люди, случается, опухают и делаются круглыми, как надутые воздухом пузыри, — с лишаями на крупной, остриженной под ноль голове.

— Кто таков? — спросил Миллер.

Лишаистый поднял на Миллера равнодушные глаза.

— Фейерверкер артиллерийской бригады Сомов, — тихо проговорил он.

Фейерверкер — это унтер, только артиллерийский, человек в любой армии, независимо от её штандартов, очень нужный. Без фейерверкеров не обходится ни одна подготовка к наступлению.

— Почему ушёл от красных?

— Не хочу воевать со своими.

— На фронте давно?

— С августа четырнадцатого года, — сказал фейерверкер и добавил: — Имею два Георгия и три ранения.

Большинство из тех, кто толпился сейчас на маленькой, хорошо прогретой солнцем площади временного лагеря в Соломбале, были такие, как Сомов, — уставшие от войны, ко всему равнодушные. Их даже под суд нельзя было отдавать, настолько выдохлись, устали, мечтали они только об одном — поскорее добраться до родного порога.

Миллер поговорил ещё с несколькими солдатами, потом стянул с рук перчатки и вместе с Марушевским отошёл в сторону.

— Полагаю так... Всех этих людей надо проверить в деле, иначе сапёры, попав в наши части, могут оказаться обыкновенными щипачами, любителями забираться в продуктовые и вещевые склады, а фейерверкеры — рядовыми тыловыми возчиками. Полагаю, что на фронт посылать их не резон, а вот включить в десант, который пойдёт в рейд по Двине, следует.

Такой рейд планировалось провести вместе с англичанами в ближайшее время. Кроме британских мониторов [12]в рейде должны были принять участие и русские суда, в частности миноноска, до последнего времени охранявшая «присутственное место» генерал-губернатора.

Параллельно с рейдом было решено начать наступление на Двинском направлении: сил у красных там осталось только на то, чтобы бить блох в окопах, поэтому вряд ли они сумеют удержать свои позиции.

Айронсайд уже несколько раз говорил Миллеру, что главной целью этого наступления должен быть Котлас.

— Котлас! — произносил Айронсайд торжественно, взмётывал руку и всовывал в глазницу увеличительное стекло, зажимал его сверху упругой бровью. — Котлас и только Котлас, вот что нас интересует.