Ханна Кент - Темная вода

— Ну, значит, жива-здорова.

— Вот почему к тебе я и пришел, Нэнс. Не в простом месте она лежала. На кил ине [14] Кил и нь — неосвященное кладбище, место погребения самоубийц и некрещеных младенцев ( ирл. cillin). . Возле урочища фэйри. Отсюда камнем докинуть.

Нэнс почувствовала, как волосы зашевелились на затылке. Килин был небольшим треугольным участком земли рядом с волшебным боярышником. Высокая трава там обступила торчащий столбом камень, а со всех сторон место это охраняли заросли остролиста. Камень походил на надгробие, с едва различимым изображением креста. Вокруг звездной россыпью белели камни поменьше, на месте захоронения чьих-то неведомых, никому не нужных останков. Порою жители долины хоронили на этом месте невенчанных жен, иногда — тех, кто умер без покаяния. Но большинство останков принадлежало детям, умершим еще во чреве матери. Люди приходили сюда, лишь если возникала надобность похоронить очередного некрещеного младенца.

— На килине ?

Дэниел потер щетину на подбородке.

— Видишь теперь, почему я пришел к тебе? Она лежала там меж камней. Среди бедолаг этих, детишек умерших. Я подумал, что и она неживая, пока не потряс ее и не разбудил. Слыхал я, что люди, бывает, ходят во сне. Но чтоб на килинь …

— Кто знает об этом?

— Ни одна живая душа не знает, кроме брата моего Дэвида и меня. А с него я клятву взял, чтобы помалкивал. А то ведь слух пойдет быстрее, чем сборщик налогов по деревням. Тем более что у нас такие дела творятся.

— Что за дела? Расскажи.

Дэниел поморщился:

— Не знаю, Нэнс, только нехорошо у нас здесь что-то в последнее время. Коровы молока дают куда меньше. Куры — он ткнул пальцем в сторону копошившихся в соломе кур — не несутся. Люди никак не позабудут, как Мартин Лихи ни с того ни с сего вдруг отдал богу душу. Здоровый крепкий мужик — и возьми да упади на перекрестке как подкошенный. Говорят, неладно дело. Некоторые болтают, будто сглаз это. Испортили мужика, мол. Другие толкуют про подменыша. Все же знают, что у Норы Лихи младенец живет, что, когда дочь Норина померла, зять ей в корзинке дитя привез. Мы видели, как он приезжал. А после мальчика никто уж не видел, и решили мы, что он хворает. Занедужил то есть. Но Бриджид ребенка видела и говорила мне, что с ним совсем неладно.

Нэнс вспомнила: Питер говорил ей о ребенке-калеке.

— Так он не просто хворает?

— Хворать он хворает, но там дело похуже будет. Бриджид говорит, что ребеночек хилый, весь в болячках и не в разуме. Что детей таких она в жизни не видывала.

— А ты сам-то его видел?

— Я? Нет, сам — нет. Но я вот думаю, не сделали ли с ним чего добрые соседи , как раньше они с другими поделывали. А может, глаз у него дурной, так что Мартина Лихи он сглазил, а сейчас за жену мою принялся. — Дэниел сжал пальцами виски. — О Господи Иисусе, не знаю я, Нэнс…

Нэнс кивнула:

— Я что думаю — не говори никому об этом, Дэниел. У людей своих забот и горестей хватает, ни к чему им вдобавок знать вещи, которых им не понять.

— Вот если подменыш он, тогда все ясно. И чем больше думаю я об этом, тем больше кажется мне, что это добрых соседей проделки, что опять принялись они людей умыкать. Ты ведь слышала, поди, рассказы о том, что охотятся они на женщин в тягости. Утаскивают в круглые свои крепости, и с концами. Он ближе придвинулся к Нэнс. — Я-то помню все эти истории. Старики по сей день рассказывают. Добрым соседям нужно отнять у женщины дитя человеческое и подменить своим, чтоб женщина потом подменыша выкармливала. — Он перевел дух: — Знаю я, много есть таких, что смеются над теми, кому в любом сквозняке сид ветра, ши г ыхе мерещится. Я вот и подумал, Нэнс, люди говорят, знаешься ты с Ними. Они тебя научили науке своей и глаз дали Их видеть.

Нэнс подбросила в очаг еще дрока. Пламя вспыхнуло, озарив ее лицо.

— Какой была Бриджид, когда ты нашел ее?

— Когда поняла она, где находится, побледнела, побелела вся, не помнила ни как из дому вышла, ни как шла по дороге.

— А раньше не ходила она во сне?

— Нет. Ни она за собой такого не помнит, ни я — с тех пор как женился на ней.

Нэнс окинула его внимательным взглядом:

— И у вас с ней все хорошо? Душа в душу и лучше не бывает? Нет у жены твоей причины от тебя к фэйри бегать?

— Да нет, зачем бы ей!

— Стало быть, не побег это. Ну так вот что, Дэниел. Когда в тягости — трудное это для нее время. Тут всякое может приключиться. Жена твоя сейчас на пороге стоит, и тянет ее то сюда, то туда. То в ведомый мир, то в неведомый. И насчет добрых соседей ты верно сказал. Водится за ними такое — молодых женщин забирать. В этих краях я ни одного случая не знаю, чтоб утаскивали они женщину в свою крепость, но сказать, что быть такого не может или что не бывало такого, — никак нельзя.