Ханна Кент - Темная вода

Позади нее шла плачущая Нора. Вдову было не узнать. Куда девалась вся самоуверенность, ее упрямо вздернутый подбородок? Запавшие бледные щеки состарили ее на несколько лет. Резче обозначились морщины на лбу. Несмотря на жару в зале, Нору била дрожь.

Наверное, их решат повесить, подумала Мэри, и живот ее свело от страха. Ведь и она могла бы стоять с ними рядом.

Хотелось убежать из зала. Как говорить ей перед всеми этими людьми? Перед нарядными, дорого одетыми мужчинами, перед судьей, приехавшим из самого Дублина? Она ведь всего только девушка с болот, с земли, где только торф, и камыши, и черный ил, а под ногами не булыжники, не дощатый тротуар, а лишь трава, пыль и глина.

Обвинитель взглянул на Мэри, пригладил, откинув со лба, волосы; лоб его блестел от пота. Мэри почувствовала, что ноги у нее подгибаются.

— Занесите в протокол, что в ходе слушания дела по обвинению Гоноры Лихи и Энн Роух в умышленном убийстве суд вызывает в качестве первой свидетельницы Мэри Клиффорд из Аннамора.

Мэри поднялась на свидетельскую трибуну. Ей передали Библию, и она поцеловала ее, крепко сжав руками кожаный переплет.

— Узнаете ли вы арестованных, Мэри Клиффорд?

В море обращенных к ней лиц Мэри различила наконец длинное лицо священника. Он встретился с ней взглядом и кивнул.

— Это Нэнс Роух. И Нора Лихи, у которой я жила в служанках.

— Расскажите, пожалуйста, суду своими словами, Мэри, как вы попали в прислуги к миссис Лихи.

— Миссис Лихи подошла ко мне на ярмарке, где нанимают работников в Килларни в ноябре. Она предложила мне место, сказав, что у нее есть внук, и она станет платить мне за то, чтоб я его нянчила и помогала ей со стиркой, готовкой и дойкой.

— Дала ли она вам каким-то образом понять, что ребенок увечный?

Мэри замялась:

— Вы спрашиваете, сказала она, что он изувеченный?

Обвинитель слегка улыбнулся:

— Да, именно такой вопрос я задал.

Мэри посмотрела на Нору. Та глядела на нее, чуть приоткрыв рот.

— Нет, сэр, этого она не сказала.

— Можете ли вы описать, как выглядел Михял Келлигер, когда вы впервые его увидели?

— Он был в доме с соседкой, и я испугалась, когда на него глянула. Таких детей я еще не видала. «Что с ним?» — спросила я, и миссис Лихи ответила: «Он слабенький просто, вот и все».

— Можете ли вы сказать, что она вкладывала в слово «слабенький»?

Мэри сделала глубокий вдох. Руки ее дрожали.

— Он издавал странные звуки и, хоть был уже в том возрасте, когда дети говорят, не говорил ни слова. Миссис Лихи сказала, что он и ходить не может. Я спросила, заразно ли это, и она ответила: «Нет, он же просто слабый, а это не заразно».

— Называла ли миссис Лихи мальчика иным словом, нежели «внук»?

Мэри вновь взглянула на Нору. Глаза у той были красные.

— Она говорила, это сын ее дочери.

— Вы клятвенно заверили суд, что, несмотря на то что Гонора Лихи представила вам мальчика как своего собственного внука, со временем она убедила себя в том, что он вовсе не ее внук, а… — королевский обвинитель сделал паузу и повернулся лицом к присяжным, — подменыш . Это так?

— Да. Она думала, что он подменыш. Были и другие, что верили в это.

— Можете вы объяснить суду, в каком смысле вы называете ребенка подменышем?

— В том смысле, что он фэйри.

В толпе послышался смех, и Мэри охватил стыд. Она почувствовала, как к щекам приливает кровь, как пот выступает под мышками. Вот она кто для них всех — глупая, неотесанная девчонка, что боится собственной тени и потеряла голову от страха. Вспомнилось унижение, испытанное ею, когда, в ответ на просьбу констебля подписать данные под присягой показания, она, неловко держа перо, вывела на документе кривой крестик.

— С каких пор миссис Лихи стала считать своего внука фэйри?

— Она поверила, что он подменыш, когда это сказала Нэнс Роух.

— А когда это произошло?

— В новогодье. Или в декабре. В Новый год мы впервые отнесли мальчика к Нэнс для лечения.

Мэри точно ударили — в толпе она вдруг увидела нескольких жителей долины, и среди них Дэниела и Шона Линчей, глядевших на нее с каменными лицами.

— Можете объяснить нам, Мэри, почему вы отправились к Энн Роух?

— Она сама пришла к нам. — Мэри замялась. — Это еще до Рождества было. Я вышла подоить, а когда вернулась, Нора Лихи била Михяла. «Поганец зловредный!» — приговаривала она. И била!

Зал загудел.

— Она била его?

— Его рука запуталась у ней в волосах, и ей стало больно. «Он же не нарочно!» — сказала я, и миссис Лихи сказала, что сходит за священником для мальчика. Но вернулась вдова не со священником, а с крапивой в переднике. Она опустилась на пол перед мальчиком и стала стегать его крапивой. «Ему же больно!» — сказала я, но она меня не слушала. Тогда я выхватила у нее крапиву и бросила ее в огонь и побежала за помощью к Пег О’Шей.