Уинстон Грэхем - Погнутая сабля [The Twisted Sword]

— Ты не понимаешь...

Она подошла к нему и сжала его руку.

— В чем-то понимаю. Ты слишком горд, чтобы иметь титул, разве не так? Твое имя и без того достаточно хорошо где бы то ни было. Что ж, никто так не гордился фамилией Полдарк, как я, когда вышла за тебя. Но ведь это словно маленькая вишенка на торте, верно? Не стоит принимать это настолько серьезно. Не стоит возноситься или гордиться. Ждать, что народ станет кланяться и любезничать с тобой, потому что ты баронет. Позволять кому-то влиять на твое мнение о людях и правах человека, справедливости или свободе. Ты такой же, какой и всегда, и если мир думает иначе, то скоро поймет, что заблуждался.

— У тебя холодные руки, — заметил он.

— Это у тебя горячие, — ответила она, — ты горячишься от досады, что кто-то заставил тебя принять то, чего ты принимать не хотел. А теперь ты должен сесть и сегодня же написать своему сыну. Или это сделаю я.

— Кто-то стучит, — сообщил Росс.

— Пусть подождут, капитан Полдарк, — ее рука скользнула по его руке. — Смотрите лучше, как ваш жар согревает мои руки, капитан Полдарк. Ну, а мое сердце согрелось бы от осознания, что это радует вас так же, как и меня.

— Это тебя радует?

— Разумеется. Как я и сказала, это лишь вишенка на торте.

— Кэролайн так и знала, что ты обрадуешься.

— Кэролайн? Но ведь вы не виделись!

— Мы встретились как-то днем, после Рождества. Она сказала, ты захочешь, чтобы я принял титул.

— Да ты прислушиваешься к ее мнению больше, чем к моему!

— Иногда. По некоторым вопросам. Да. Кто-то стучит.

— Если мы достаточно выждем, они уйдут.

— Жоди говорила, что зайдет сегодня, чтобы сводить тебя за покупками. Но для нее сейчас рановато.

— Даже не знаю, чего мне еще хочется. Разве что еще одни туфли. Росс, а Джереми прав? Лежер дает неплохую руду?

— Очень хорошую. Нам не придется перебиваться с хлеба на воду.

— Очень надеюсь, что Джереми не угодит в лапы ростовщиков. Мне всегда казалось, что ему удается хорошо управляться с финансами. Теперь я не так уверена.

— Почему? Что он сделал?

— В письме он говорит, — быстро поправилась Демельза, — что наделал долгов. Меня просто огорчает, что кто-то из моих детей в долгах.

— Никто не собирается открывать, — проворчал Росс. — Морис — ленивый шельмец, да и Этьен немногим лучше.

Он отстранился от жены.

— Росс, — начала она.

— Да?

— Если тебе так ненавистен титул, то почему ты позволял называть себя капитаном? Неужели простого «мистера» недостаточно?

Он посмотрел на нее. А затем шагнул вперед и щелкнул по носу.

— Ох! — воскликнула Демельза.

Росс поцеловал ее в нос и погладил ее по руке, прежде чем подойти к двери.

— Это тебе нужно выступать в парламенте, — заявил он. — Не мне.

Стоявшая за дверью Жоди уже собиралась уходить.

— Я думала, вас нет дома. Приехала пораньше, потому что вечером у меня может не быть времени. Ты сможешь поехать со мной сейчас, Демельза?

Она выглядела очень элегантно в алом мериносовом пальто и белой шелковой шляпе, украшенной полосатой лентой. Но ее лицо было бледным, а темные глаза безрадостными.

— Только не в этом платье! — воскликнула Демельза. — Дай мне пять минут, чтобы переодеться. Ты на фиакре?

— Да. Тут довольно далеко.

— Я с радостью проедусь.

— Одевайся потеплее, сегодня холодный ветер.

Когда Демельза ушла, Росс подошел к окну, чтобы посмотреть на аккуратный маленький экипаж с ожидающим кучером, запряженный чалой лошадью.

— Ты привезла еще и плохие новости?

— Наверное, плохо то, что у нас нет новостей.

— Расскажи.

— Что ж, мы получили рапорты о прокламациях Бонапарта. Он провозглашает себя освободителем своих верных подданных от навязанной иностранцами тирании Бурбонов. Говорит, его орлы вновь расправили крылья и будут парить от шпиля к шпилю, пока не достигнут Нотр-Дама. Объявляет, что покинуть Эльбу ему позволили англичане, под чьим контролем находится Средиземное море, что по дороге к нему присоединятся императрица и сын, король Римский, и очень скоро они проведут коронацию в Париже. Подразумевается, что Австрии также по душе его возвращение. Он уже назвал некоторых членов своего правительства: Камбасерес — министр юстиции, Карно — министр внутренних дел. Фуше вернули прежнюю должность начальника полиции. Бонапарт обещает свободные выборы, свободную прессу... Но в первую очередь, заявляет, что пришел с миром и желает мира со всеми народами. Он пришел, чтобы восстановить империю, а также достоинство и самоуважение Франции.