Доминго Сармьенто - Факундо

Речь идет именно об этом: быть или не быть дикарями. Но, может быть, Росас всего лишь отклонение, редкостное, чудовищное явление? Нет, напротив, это явление социальное, формула бытия целого народа. Но тогда зачем вы упорствуете в борьбе с ним, если он роковая, неиз­бежная, естественная и логичная фигура? Бог мой, для чего сражаться с ним!.. Неужели, если борьба тяжка, то она бессмысленна? Разве оттого, что поначалу зло побеждает, следует смиренно покинуть поле битвы? Разве цивилизация и свобода ослабели в сегодняшнем мире, оттого что Италия стонет под игом всевозможных деспотов, а Польша бредет по земле, выпрашивая, как милостыню, корку хлеба и глоток свободы? По­чему мы сражаемся с ним? Разве не живы мы, те, кто выжил после всех несчастий, разве мы утратили представление о справедливости, о буду­щем родины оттого, что проиграли несколько сражений? Разве идеи гиб­нут на поле боя среди трупов? Разве можем мы посвятить себя какому-либо другому делу, и разве может Росас перестать быть тем, кто он есть? И не перст ли судьбы эта битва народов? Разве доставалась когда-либо победа тем, кто не умеет упорно стремиться к ней? И, с другой стороны, имеем ли мы право оставить на опустошение варварам одну из самых бла­годатных земель Америки, отдать сотни пригодных для судоходства рек [28]в полную власть птицам, которые ab initio [29] кружат над ними?

Неужели мы должны добровольно закрыть двери европейской имми­грации [30], что настойчиво стучится к нам, желая заселить наши про­сторы, чтобы под сенью нашего флага наш народ стал таким же много­численным, как песчинки на морском берегу? Неужели мы, словно пустые мечтатели, отбросим мечты о развитии, о могуществе и славе, которыми баюкали нас с младенчества, не оправдаем прогнозов, которые с завистью составляют о нас те, кто в Европе изучает нужды человечества? Суще­ствует ли за пределами Европы иной христианский мир, столь же способ­ный к цивилизации и столь же незаселенный, как Америка? Много ли народов, призванных, подобно аргентинцам, принять европейское насе­ление, текущее сюда, словно жидкость из переполненного сосуда? Так что ж, в конце концов, вы не желаете, чтобы мы призвали на помощь цивилизацию, приложили все наши силы для того, чтобы обосновались у нас наука, свободная от сдерживающих разум оков, и промышлен­ность, защищенная от насилия и принуждения? О, от подобного буду­щего так просто не отрекаются! Не отрекаются оттого, что войско в двадцать тысяч человек закрыло вход в страну: солдаты гибнут в боях, дезертируют или переходят под другие знамена. Не отрекаются оттого, что успех благоприятствует тирану на протяжении долгих и тяжких лет — судьба слепа, и однажды, когда она потеряет из виду своего фа­ворита в густом дыму и жаркой пыли сражения — прощай, тиран! про­щай, тирания! От будущего не отрекаются лишь оттого, что жестокие и варварские колониальные обычаи возобладали в смутное время в душе неопытных масс и сбили их с пути; политические потрясения несут с собой также опыт и свет, и законом человеческого развития является то, что новые устремления, плодотворные идеи и прогресс в конце кон­цов одерживают верх над устаревшими обычаями, варварскими нравами, отжившими пристрастиями. Не отрекаются лишь из-за того, что тыся­чи людей искренне заблуждаются и принимают добро за зло, из-за того, что есть эгоисты, извлекающие из зла выгоду для себя, есть равнодуш­ные, что с безразличием взирают на него, робкие, что не решаются всту­пить с ним в борьбу, наконец, развращенные люди, которые, не отдавая себе в том отчета, предаются злу просто в силу своих дурных склонностей и испорченности; так бывало всегда и со всеми народами, но никог­да зло не одерживало окончательной победы. От будущего не отрекают­ся оттого, что другие американские народы не могут оказать нам помо­щи, что их правительства не видят издалека ничего, кроме блеска организованной власти, и не различают в туманной, непроглядной мгле потрясений те великие силы, которые напряглись, готовые развернуться; оттого, что те, кто прикидывается либеральной оппозицией, предают заб­вению принципы и душат голос совести и, желая раздавить надоедливое насекомое, топчут благородное растение, к которому оно прилепилось. Не отрекаются оттого, что другие народы в большинстве своем повер­нулись спиной к нашим бедам и величию нашей борьбы — это столь да­леко от их взоров, что не способно взволновать их. Нет! Не отрекаются от великого будущего, от возвышенной миссии из-за множества противо­речий и трудностей! Трудности преодолеваются, противоречия разреша­ются силой противоборства!