Игорь Ефимов - Бунт континента

— Анджелика уже замужем и, кажется, ждет ребенка. Нет, я не хотел бы разрушать ее семейное счастье. Но разве невозможно оставаться влюбленным, отказавшись от плотского обладания? Так великий Данте был влюблен в свою Беатриче, Петрарка — в Лауру, так влюблялись ваши французские трубадуры.

— Конечно, ты ведь тоже поэт! Но не надейся, что ваши пасторы и проповедники простят тебе подобные отклонения от строгих моральных правил. Ты будешь заклеймен прямыми словами Христа: «Кто смотрит на женщину с вожделением, тот уже прелюбойдействовал с ней в сердце своем».

— Про пасторов не знаю. Но миссис Вашингтон уже нашла деликатную форму показать мне, что моя влюбчивость не прошла незамеченной. Она назвала своего кота Гамильтоном.

Последний день путешествия был подпорчен сильным дождем. Вашингтон пересел в карету и пригласил Гамильтона и Лафайета присоединиться к нему. Намокшие леса Коннектикута проплывали за стеклами, взбирались на горные склоны по обе стороны дороги. Путешественники обменивались впечатлениями о переговорах с французами, потом заговорили о предстоявшем им визите в форт Вест-Пойнт.

— Дорогой генерал, правда ли, что Бенедикт Арнольд сам обратился к вам с просьбой назначить его комендантом этой крепости на Гудзоне? — спросил Лафайет. — Судя по рассказам о нем, это человек, всегда рвавшийся в гущу боя. Что могло заставить его искать спокойную должность?

— Во-первых, последнее его ранение было очень тяжелым. Врачи даже хотели ампутировать ногу, но он категорически отказался. Теперь сильно хромает, на лошадь влезает с трудом. Во-вторых, он недавно женился на молодой женщине, у них родился сын. В-третьих, жители Филадельфии выдвинули против него обвинения в злоупотреблениях, которые он позволил себе на посту коменданта города. Конгресс разбирал эту тяжбу, большинство обвинений отверг, за какие-то мелочи пожурил. Но даже такой исход оставил у Арнольда сильное чувство горечи.

— О его военных подвигах ходят легенды.

— Еще до того, как Конгресс назначил меня командовать армией под Бостоном, Арнольд принял участие в захвате форта Тикондерога. Потом воевал в Канаде, был ранен при штурме Квебека. На озере Шамплейн построил флот из гребных судов и вступил в бой с британскими фрегатами. Многие считают, что и в победе под Саратогой он сыграл более важную роль, чем генерал Гейтс.

— Кстати о Гейтсе, — сказал Гамильтон. — Все признают, сэр, вас искусным наездником. Но согласитесь, что вам было бы не по силам повторить рекордный проезд генерала Гейтса. Ускакать от своей армии, разбитой под Кэмденом, и покрыть сто восемьдесят миль за три дня — в анналах мировой истории это должно остаться наравне с марафонским пробегом.

Вашингтон усмехнулся, погладил набалдашник трости.

— Историки любят связывать победы и поражения в битвах со свойствами полководца. Он на виду, он известен, он понятен. Но историкам трудно разглядеть и понять свойства главного участника боя: солдата с мушкетом. Они не понимают, что под Саратогой у Гейтса были одни солдаты, а под Кэмденом — совсем другие.

— Я тоже однажды задумался, — сказал Лафайет. — Почему до сих пор все победы американцев имели место на севере: Лексингтон, Банкер-Хилл, Бостон, Саратога? Не может ли разгадка крыться в том, что к местам этих боев сразу стекались добровольцы, полные яростной готовности сражаться не щадя себя?

— Недаром британцы перенесли свои операции на юг, — согласился Гамильтон. — Они правильно рассчитали найти там поддержку среди местных лоялистов. Во время боев за Лонг-Айленд и Нью-Йорк хорошо если половина наших солдат была настроена сражаться всерьез, остальные разбегались при первых выстрелах. Отступление через Нью-Джерси было очень тяжелым. Но оно очистило армию от трусов, и мы смогли победить под Трентоном.

— Возвращаясь к Арнольду, — сказал Вашингтон. — Я много раз посылал письма в Конгресс, указывая на необходимость своевременно возна-граждать его военную доблесть повышением в чине. Но на раздачу чинов там влияют какие-то таинственные политические ветры, дующие непредсказуемо. На сегодняшний день Арнольд — генерал-майор, но многие менее заслуженные офицеры получили этот чин раньше.

— Говорят, молодая миссис Арнольд необычайно хороша собой, — сказал Лафайет. — Увидим ли мы ее завтра?

— Ах, молодые люди, у вас только одно на уме. Да, Пегги Арнольд-Шиппен очень красива, и я имел удовольствие танцевать с ней. Однако во время оккупации Филадельфии и она и ее отец, судья Шиппен, по слухам, очень тесно общались с британцами. Так что будьте осторожны, не вздумайте делиться с ней рассказами о наших переговорах с французами или о других военных секретах.