Игорь Ефимов - Бунт континента

Всадники исчезли, но топот копыт не стихал, а наоборот — нарастал. И через минуту из-за поворота появилась новая группа конных. Их красные мундиры светились в вечернем мраке, как угли под пеплом, поблескивали медные пуговицы.

Догонят или нет?!

Обычно британцы не решались удаляться так далеко от Бостона. Что могло заставить их на ночь глядя пуститься в погоню? Чем досадили им трое удирающих американцев?

Всадники промчались, топот стал стихать. Габриэль двинулся дальше. Но теперь он держался ближе к придорожным кустам. И несколько раз ему пришлось прятаться за ними, пропуская очередной британский разъезд. Вдруг откуда-то издалека приплыл слабый звон колокола. Потом донесся звук выстрела. Тревожное ожидание повисло в воздухе, неведомая угроза сгущалась в чернеющем небе.

Дом дядюшки Джонаса стоял на северной окраине Лексингтона. Габриэль приблизился к нему с опаской, постучал почему-то не в дверь, а в окно. Тотчас его ослепил свет свечи за стеклом. Возникшее лицо было искажено пятнами тени до неузнаваемости. Только когда дверь приоткрылась и впу-стила ночного посетителя, круглые щеки дядюшки Джонаса вернули себе приветливо-добродушный блеск.

— Габриэль! Силы небесные! Откуда ты взялся? Что-нибудь случилось дома?

Не дожидаясь ответа, он повернулся лицом к комнате и сказал:

— Ложная тревога, джентльмены! Это мой племянник, Габриэль Редвуд, сын моей сестры Кэтрин. Может быть, он расскажет нам, что происходит в Бостоне.

Пожилой мужчина, в парике и камзоле, вышел из-за занавески, перегораживавшей комнату на две части. Густые черные брови придавали его лицу выражение гневное. Другой человек, помоложе, возник из-за накрытого скатертью стола. В руке он неумело держал большой пистолет. Вилка или перо были бы более уместны в его тонких пальцах. Он смущенно положил оружие на стол и вгляделся в ночного гостя.

— Британцы явно что-то затевают, — сказал Габриэль. — Много солдат переправилось днем через реку. А на дороге полно конных патрулей.

— Вот видите, видите, джентльмены! — воскликнул дядюшка Джонас. — Я был прав, уговаривая вас не появляться в Бостоне в эти дни.

В этот момент с улицы долетел звук быстрых шагов. В дверь постучали — негромко, но настойчиво: три частых удара, и потом — после паузы — еще два.

Младший джентльмен снова схватил пистолет.

Старший гордо откинул голову, всем своим видом показывая, что на этот раз он не унизит себя прятками и встретит опасность лицом к лицу.

Посетитель, впущенный дядюшкой Джонасом, имел такой истерзанный вид, будто ему только что пришлось драться с дикими зверями: одежда изорвана и испачкана, лицо покрыто кровоточащими царапинами, дыхание вырывалось изо рта хрипло и прерывисто.

— Да это же сам Пол Ривер! — воскликнул чернобровый джентльмен. — Вы-то откуда взялись?!

Дядюшка Джонас тем временем наполнил кружку яблочным сидром из кувшина, стоявшего на столе, поднес задыхающемуся Риверу. Тот начал жадно пить, свободной ладонью посылая успокаивающие жесты: сейчас, сейчас все расскажу...

— Послан мистером Уорреном... Точные сведения... Британцы идут на Конкорд... Три батальона под командой подполковника Смита... Здесь, в Лексингтоне, будут часа через два... Приказ — захватить арсеналы в Конкорде... Арестовать членов ассамблеи Массачусетса... Губернатор Гэйдж подготовил прокламацию... Обещает амнистию всем бунтовщикам, которые раскаются... Кроме двоих: вас, мистер Самюэль Адамс, и вас, мистер Джон Хэнкок... Видимо, в ваше раскаянье губернатор уже поверить не может... Британский патруль погнался за нами, но мне удалось удрать... Коня оставил, продирался через кусты...

Четверо расселись вокруг стола, сдвинули головы и начали обсуждать тревожную ситуацию так тихо, что Габриэль с трудом мог разобрать отдельные слова. Все же он понял, что по дороге сюда Пол Ривер предупреждал минутменов в каждом городке. А те вооружались и, в свою очередь, посылали верховых посланцев дальше. И что сейчас, под покровом ночи, отряды американской милиции тоже движутся к Конкорду и Лексингтону. Так что наутро может разгореться настоящий бой.

Дядюшка Джонас встал из-за стола, подошел к племяннику.

— Габриэль, ты помнишь дом моего друга, пастора Макговерна, в Берлингтоне? Я водил тебя к нему два года назад.

— Это там, где нас угощали тыквенным пирогом?

— Вот-вот, он самый. Ты сможешь найти дорогу туда в темноте?

— Думаю, что смогу.

— Я хочу, чтобы ты отвел туда моих гостей. Оставаться здесь им слишком опасно. Пастор Макговерн знает, как спрятать их. И главное: никому ни слова о том, что тебе довелось слышать и видеть этой ночью. Даже родителям. Забудь все имена, прозвучавшие под моей крышей. Обещаешь?