Михаил Загоскин - Аскольдова могила [litres]

В один из прекрасных весенних вечеров южной России, когда солнце, опускаясь медленно к земле и не застилаемое ни одним облачком, утопает в золотом и огнистом океане; когда поселянин, возвращаясь домой с работы, весело поглядывает на ясные небеса и говорит своим товарищам: «Ну, ребята, Бог дает нам ведро! Посмотрите, как заря погорела!» — в один из сих благословенных вечеров, тихих, но исполненных какой-то юности и жизни, человек десять рыбаков сидели кругом яркого огня, разведенного на берегу реки, близ урочища нагорной стороны Днепра, называемого Сборичев взвоз. Седой, но, по-видимому, еще бодрый старик заглядывал беспрестанно в большой котел, в котором варилась жирная уха, и от времени до времени отведывал из него деревянного ложкой. Два рыбака разбирали и считали пойманную рыбу, а остальные, лежа беспечно вокруг огня, разговаривали меж собою.

— Что это, ребята? — сказал один из этих последних. — Вот близко десяти дней, как нашего великого князя видом не видать, слыхом не слыхать? Уж здоров ли наш батюшка? Бывало, не пройдет двух дней без пированья, а теперь, посмотрите-ка: и в новых его палатах, и в каменном тереме ни одного огонька не видно!

— Не все пировать, дитятко, — сказал старый рыбак, — и княжеские яства приедаются, и сладкий мед припивается!.. Да и нельзя же каждый день быть под хмельком; ведь дело его княжеское: надо рядить, судить, давать всем расправу. Тут варяг ограбил русина; там, глядишь, наш брат киевлянин…

— Что, чай, обидели варяга? — прервал кто-то насмешливым и грубым голосом. Рыбаки поглядели вокруг себя: на берегу никого не было; но в пяти шагах от них, у самой пристани, стоял в легком челноке, облокотясь на весло, колоссального роста мужчина, лет сорока пяти, с окладистою русою бородою. Он был без кафтана, в одной пестрой рубашке, подпоясанной черным с медными бляхами ремнем, за которым заткнуты были широкий, с серебряною рукояткою, засапожник [15] Род кинжала. и стальной кистень; у ног его лежало верхнее платье из грубой шерстяной ткани.

— Ах, леший его побери, — сказал один из рыбаков, — как он подкрался!

— Что тебе надобно, молодец? — спросил старик.

— Ничего, дедушка! — отвечал незнакомец. — Я здесь пристал к берегу, чтоб поотдохнуть немного. Да что ж вы, ребята, замолчали? — продолжал он. — Не бойтесь: я не варяг, не витязь княжеский: не стану вас подслушивать да придираться к вашим речам.

— Пожалуй себе подслушивай! — сказал старик, посматривая недоверчиво на незнакомца. — Мы люди простые, так какие у нас речи? Кой о чем меж собой растабарываем.

— В самом деле? А мне сдается, дедушка, что у вас речь шла о Владимире.

— О каком Владимире? Владимиров много на святой Руси! — прервал старик.

— О каком Владимире? Вестимо о каком! Ведь он один у вас, как порох в глазу.

— Если ты говоришь о нашем государе, молодец, так его не зовут просто Владимир, а величают великим князем Киевским.

— Киевским! — повторил сквозь зубы незнакомец. — Киевским! Отца его величали когда-то и царем Болгарским, а недолго же он царствовал. Слыхал ли ты, старинушка, пословицу: чужое добро впрок нейдет?

— И, молодец, где нам знать твои пословицы: мы люди темные. Да и что нам за дело, что было в старину! Живи только да здравствуй наш батюшка, великий князь, наше красное солнышко…

— Хорошо солнышко, — прервал незнакомец, — летом печет, а зимой не греет.

Рыбаки, молча и почти с ужасом, поглядели на незнакомца, который стоял, по-прежнему облокотясь небрежно на весло, и, казалось, не замечал удивления этих простых людей, не понимающих, как можно говорить с такою дерзостью о великом князе Владимире.

— Эх, молодец, молодец! — сказал старик, покачивая головою. — Чести твоей мы не порочим. Бог весть, кто ты такой, а не пристало ни тебе говорить такие речи, ни нам их слушать.

— А почему же нет? — сказал спокойно незнакомец. — Не прикажешь ли хвалить Владимира и за то, что он накликал сюда этих иноземцев, от которых нашему брату русину и житья нет? Подумаешь, как бы, кажется, этим бездомным пришлецам не быть тише воды, ниже травы; а попытайся-ка повздорить с каким-нибудь варягом…

— Так что же, — подхватил один молодой рыбак, — или мне с ними и суда не дадут?

— Дожидайся, брат! Нет, ребята, не нам обижать этих поморян: они того и норовят, чтобы с нас последнюю одежонку стащить. Мы, дескать, великокняжеская дружина, так все, что его, то наше.

— Как бы не так! — подхватил один молодой рыбак. — Не прежнее время: наш батюшка великий князь унял порядок этих заморских буянов! Кто и говорит: бывало, при них и тони не закидываем — как раз всю лучшую рыбу по себе разберут. А теперь небось не только простой мечник, а даже гридня или отрок княжеский попытайся-ка у меня взять даром хоть эту плотву!.. Нет, любезный, и не понюхает!