Том Холт - Козлопеснь

— Понимаешь, — продолжал я, — воин выглядит так нелепо, когда убегает, бросив щит. Помню, ты изрядно повеселился за счет старого Клеонима в одной из пьес — он ухитрился уронить свой. Как же там ее...

С Аристофана было довольно. Он принялся проталкиваться через толпу и выронил в процессе голубей. Я наклонился и поднял их.

— Аристофан! — крикнул я ему вслед. — Ты уронил свой щит... — извиняюсь, свои покупки! Они тебе не нужны?

Ответа не последовало — Аристофан спешил прочь. Я пожал плечами, стряхнул с голубей пыль и отправился домой. Маленькая статуя Гермеса рядом с домом была разбита на куски, и кто-то написал на основании: «Смерть предателю». Это несколько поумерило радость триумфа; я вошел и бросил связку к очагу.

— О, молодец, — сказала Федра, занятая прочесыванием шерсти. — Я знала, что ты их где-нибудь да найдешь.

— Подарок от Аристофана, — я рассказал ей о сцене на рынке. Она рассмеялась.

— Пожалуй, какое-то время мы от него острот про брошенные щиты не услышим, — сказала она.

— Особенно я, — ответил я. — Целую вечность. Забыла?

Наверное, это было не самое тактичное замечание. Федра, однако, сдержалась и даже смогла улыбнуться.

— Ну разве ты не счастливчик? — сказала она. — Сам подумай. Никаких больше комедий Аристофана — там, куда ты отправишься. Никаких рабов, побиваемых колбасой. Никаких идиотских шуток по поводу названий городов.

— Никаких больше парабас Фриниха, — добавил я. — Это тоже довольно существенно.

— Никакого больше Телеклида, — продолжала она. — Никакого хора, взывающего к богам, когда он не знает, как вывернуться.

— Никаких горящих домов, когда он не знает, чем закончить.

— Никаких гастрономических сцен Кратета.

— Никакого Аристомена вообще.

— И больше никогда тебе не придется сосать гальку, чтобы не сблевать, когда Амипсий в очередной раз зарядит сцену с дрищющим стариком. Боги, да ты счастливчик, Эвполид. Хотела бы я отправиться с тобой.

Я улыбнулся.

— И я бы не отказался, — сказал я. — Ты разбираешься в комедии, Федра.

— Как мне и положено, — ответила она. — Я замужем за комедиографом, забыл?

— А вроде бы, никогда ей не интересовалась.

— Ничего не могла поделать, — рассмеялась она. — Боги, ты помнишь, как Гермипп получил приз за ту вещицу с китом? У тебя было такое лицо, когда ты вернулся домой, будто тебя уксусом напоили, ты швырнул посохом о стену и едва не разрыдался.

— В тогдашних обстоятельствах это было самое разумное поведение, — сказал я.

— Я из тебя неделю не могла слова выжать, — сказала она. — Ты даже не ругался, только сидел тут молча. А потом напился и декламировал его просод идиотским голосом.

— Так он лучше звучал, — припомнил я.

Она наклонилась и положила шерсть на пол.

— А помнишь тот раз, когда Аристофан пришел третьим и ты закатил победный пир, притом что ты даже и не участвовал?

— Тебя же здесь тогда не было.

— Нет, была, — сказала она, — но я дулась и не вышла из комнаты. А этот идиот Критобул заблевал твой новый плащ.

— Только богам известно, что он ел, — сказал я. — Мне пришлось его выбросить.

Федра улыбалась уже непритворно.

— А помнишь, когда ты победил с « Льстецами» ? Ты ждал, что тебя освищут, и Аристофан еще заплатил каким-то мужикам устроить драку в зале, но ты узнал об этом и перекупил их? Я тобой гордилась.

— Это же было до того, как мы помирились?

— И все равно я тобой гордилась, — сказала она. — И еще я очень хотела быть на том пиру, но, конечно, не могла. Вообще-то я ни разу не была на твоих победных пирах. Тебе лучше поторопиться со следующей пьесой, чтобы я смогла...

Она не договорила. Я отвернулся.

— Мы дураки, правда? — сказала она. — Могли бы кучу удовольствия получить вместе.

— Ты выйдешь замуж еще раз? — спросил я.

— В моем возрасте и с таким лицом? Ты, наверное, шутишь.

— У тебя будут деньги, — сказал я, — а кроме того, внешность — это еще не все. Ты могла бы выйти за Гермократа — его жена умерла в прошлом году.

— За Гермократа? — почти выплюнула она. — Не надо оскорблять мой вкус.

— Какая ты разборчивая, однако, — сказал я. — Он довольно привлекательный парень.

— Гермократ, — повторила она. — Человек, который поставил « Эгинцев» , выдав их за комедию! Да я лучше стану миртом на рынке торговать.

— Тебе необязательно выходить за комедиографа, — сказал я. — Сойдет и трагик. У тебя подходящее имя для жены трагика.

— О нет, — сказала она. — Или комедиограф, или никто.