Дмитрий Иловайский - Петр Великий и царевич Алексей

Напрасно Шарлотта в первые дни после родов утешалась тем, что она дала русскому государству наследника престола и таким образом упрочила династию. Петр, а тем естественнее Екатерина не обнаружили никакой особой радости по поводу сего престолонаследника. У них в то время были иные, свои собственные расчеты, для осуществления которых кончина кронпринцессы только развязывала им руки. Да и самая эта кончина, может быть, находилась в связи с тем горьким разочарованием, которое постигло кронпринцессу, когда она увидала, что новорожденный царевич встретил сухой, неласковый прием при царском дворе и не принес с собой никакого улучшения в отношениях Петра с Алексеем.

Екатерина и Меншиков, втайне работавшие над обострением сих отношений всякими наговорами и воздействиями, спешили воспользоваться благоприятным для них моментом в смысле устранения Алексея от престола. Подстрекаемый ими, великий человек снизошел до явного искажения действительности и подписал своим именем длинное, многословное и казуистичное письмо, в котором ему принадлежала разве только редакция, т. е. внешняя отделка.

После погребения Шарлотты придворные чины воротились из Петропавловского собора в дом царевича для обычной поминальной трапезы. И тут внезапно с напускною торжественностью в присутствии сановников царь вручил Алексею письмо. Оно было помечено 11 октября, т. е. кануном рождения внука Петра Алексеевича, следовательно, было написано якобы за 16 дней до его вручения, а последнее произошло как раз накануне рождения сына самой Екатерины. С помощью столь явной натяжки царь получил возможность обращаться к Алексею как бы к своему единственному сыну.

Письмо озаглавлено: «Объявление сыну моему». Оно начинается указанием на государственную необходимость войны со шведами и на сопряженные с нею наши успехи в военном искусстве, которое должно составлять главную заботу правителя, а на него глядя, и подначальные люди будут о том же заботиться. Но Алексей не показывал никакой охоты к военному делу. Напрасно он отговаривался слабостью своего здоровья. Бог не лишил его разума, не совсем отнял и крепость телесную. Но он исполнен злого и упрямого нрава, за который отец его не только бранивал, но и бивал, и сколько лет уже не говорит с ним, и все напрасно: ему бы только сидеть дома и ничего не делать. А потому отец подождет еще немного, и если сын не исправится, то лишит его наследства, и пусть не думает, что он у него один сын. Если царь за отечество живота не жалел, то пожалеет ли «непотребного сына». «Лучше будь чужой добрый, неже свой непотребный».

Исправься, иначе лишу тебя престолонаследия — вот смысл письма. Но в чем и как исправиться? В небрежном воспитании царевича и в его сиротстве более всех виноват сам Петр: к военному делу его не приучал как следует и в походы брал с собой редко, а занимал более поручениями по части военного снаряжения и продовольствия, которые сын исполнял по мере сил и разумения. Никакою воинской частью он не командовал, и отец как бы умышленно отстранял его от такого командования. Семейную жизнь устроил ему не согласную с его чувствами и наклонностями. Вредную привычку к винопитию привил собственным примером, а Меншиков постарался ее развить, потому-то, вероятно, о сем пороке письмо совершенно умалчивает. Непомерною строгостью, побоями и явною холодностью оттолкнул его от себя, запугал и вконец испортил его характер, сделавшийся оттого скрытным, лицемерным, робким и, пожалуй, недобрым. А будто бы отец уже несколько лет с ним не говорил надо заменить словами «мало говорил», следовательно, совсем не старался своевременно его наставлять и руководить. Природа не обидела Алексея Петровича умом и способностями, при иных условиях юности из него мог выйти достойный преемник своему гениальному отцу. Но именно этот отец и создал ему самые несчастные условия, а теперь как бы вошел в заговор с самыми приближенными людьми, чтобы окончательно погубить собственного сына.

На следующий же день после вручения письма Екатерина родила сына, которому дано было, так же как и сыну Алексея, имя Петра. Этот следующий день тоже возбуждает вопрос, был ли объявлен действительный момент рождения? Или Петр и Екатерина почему-либо надеялись, что на сей раз родится не дочь, а сын?

Как громом был поражен отцовским письмом царевич, рождение брата смутило его еще больше, Он стал советоваться со своими доверенными лицами. В эту петербургскую эпоху его жизни наиболее доверенным у него лицом был Александр Кикин, незадолго попавший в опалу, но прощённый царем по ходатайству Екатерины и теперь состоявший на службе при сестре государя царевне Марье Алексеевне. Другим благоприятелем Алексея являлся князь Василий Владимирович Долгорукий. Третьим близким лицом — старый его учитель Никифор Вяземский. Все они более или менее советовали полное смирение пред волею отца и письменное отречение от престолонаследия.