Степан Петров - Дом Черновых

Процесс создания этого романа был длительным. Его рассказы о загранице, названные выше, показывают, что автор сначала идет своим излюбленным путем — они автобиографичны. Появление главы «Старый Венец (эпизод из событий 1918 года)» [33] ЦГАЛИ, оп. 2, д. 31, л. 7, 1918 г. , в которой рассказывается о захвате Симбирска белогвардейцами и чехами, означает, что Скиталец расширил рамки своего повествования, задумал дать широкое художественное обобщение. Основная работа над романом проходит в двадцатые годы, в Харбине. Здесь Скиталец переработал «Этапы», закончил работу над «Домом Черновых» и подготовил черновик романа «Кандалы».

С особым увлечением Скиталец работал над «Домом Черновых» в 1927–1929 гг. В мае 1928 года Скиталец отказался даже от поездки в Москву по командировке КВЖД, так как был занят окончанием «Дома Черновых». Роман был окончен 15 июля 1929 года, но еще в мае 1928 года, в процессе работы над ним, Скиталец связывается с журналом «Красная новь», который печатает в 1928 (кн. 9) и в 1929 (кн. 6, 11) годах отрывки из романа. В 1934 году главы из «Дома Черновых» появляются в «Новом мире» (кн. 10, 11). Таким образом, советский читатель знакомится с «Домом Черновых» еще до приезда Скитальца в Москву.

Скиталец не переставал работать над своим произведением, совершенствуя его, и в 1935 году роман «Дом Черновых» был издан ГИХЛом отдельной книгой. Настоящее издание включает дополнительные поправки автора и дополнения в соответствии с рукописью автора. Этот роман удовлетворял Скитальца больше, чем последний вариант «Этапов». После окончания работы над «Домом Черновых» Скиталец 31 января 1930 года писал брату Аркадию о том, что над романом работал добросовестно, в художественном отношении он кажется ему удовлетворительным, «в идеологическом отношении тоже как будто подходящим» [34] Письмо к брату Аркадию, хранящееся в ЦГАЛИ. Цитирую письма к Аркадию по рукописи Г. Г. Петрова «Письмо о писателе Скитальце», 25 декабря 1958 г., глава «Данные Центрального государственного архива литературы и искусства (ЦГАЛИ) о Скитальце», л. 47–67; л. 63. .

Скиталец настолько увлекся «Домом Черновых», что на его основе начал писать пьесу «Падение дома», сохранилось два варианта этой неоконченной пьесы [35] Пьеса Скитальца «Падение дома» по роману «Дом Черновых», oп. 1, д. 34, 52 л., сохранились действия — 1-ое, 2-ое и начало 3-го. .

Работа Скитальца над «Этапами», «Кандалами» и «Домом Черновых» в Харбине проходила в своеобразных и сложных условиях. Оставшись в Харбине, Скиталец попытался установить связь с газетой «Новости жизни», советской ориентации. В ней был напечатан только один рассказ. Не поладив с редакторами этой газеты, людьми далеко небезупречными в политическом отношении, Скиталец начал работать в «Русском голосе» и в «Русском слове». По его словам, — первая — «газета интеллигентская, критикующая события по своему разумению, „враждебная“, как крайним правым, так и крайним левым» [36] Письмо к брату Аркадию от 22 марта 1922 г., л. 55–56. . Скиталец примкнул к этой газете и работал в ней постоянным сотрудником в 1922–1926 гг. В этой газете печатались его воспоминания о Л. Андрееве, Ф. Шаляпине и др. Он даже предполагал печатать «Силуэты русской революции», в которых даны художественные характеристики Ленина и Плеханова. Скиталец был уверен — газета будет печатать «что написал прежде и что пишет теперь». Жизнь развеяла и это заблуждение писателя.

Успехи социалистического строительства в Советской России, развитие советской литературы и се успехи оказывают благотворное влияние на Скитальца. Он начинает понимать, что «интеллигентская» позиция газет есть не что иное, как маска их эмигрантской сущности. Намечаются идейные расхождения с газетами, которые к десятилетию Октябрьской революции становятся совершенно определенными. Статья Скитальца, посвященная славному юбилею, в которой сочувственно подводились итоги за десять лет Советской власти и высказывались восторженные прогнозы ее будущего развития, была отвергнута. Скиталец нашел в себе силу, чтобы сделать правильный вывод. Второго декабря 1927 года он заявил о своем уходе из «Русского слова». В письме на имя редактора газеты сказано: «Г. редактор! Ввиду расхождения моих взглядов с взглядами редакции по общественно-политическим вопросам я не нахожу более возможным продолжать мое сотрудничество в „Русском слове“ и с настоящего числа выхожу из состава сотрудников „Русского слова“» [37] «Заметки о разрыве Скитальца с эмиграцией». ЦГАЛИ, oп. 1, № 101. Скиталец опубликовал в конце 1927 г. письмо о разрыве с белой эмиграцией также в харбинской газете «Молва», заявив о своем желании вернуться в СССР. Ж. «На литературном посту», 1928, № 1, стр. 31. . Письмо Скитальца «Разрыв с эмиграцией» было опубликовано также в харбинской «Новой жизни», газете советской ориентации, и перепечатано в выдержках в «Вечерней Москве» 27 декабря 1927 года. Это настолько выразительный человеческий документ, характеризующий состояние Скитальца, что его стоит привести: «Я был в числе тех писателей, произведения которых задолго до революции возбуждали в читателях жажду полноты жизни. В сущности не мы поднимали волну, а нараставшая волна поднимала нас: в этом была разгадка шумного успеха писателей сборников „Знания“. Но когда эта волна возросла до гигантских размеров, она настолько превысила первоначальное настроение, что, обрушившись, сбросила нас, и мы, исполнив свое назначение в литературе, разлетелись мелкими брызгами в начавшейся великой буре… Не по книжным убеждениям, а по натуре своей, по крови, по близости миллионным низам народным, я всегда был и есть сторонник рабочего и крестьянского сословия не потому, что я им брат или сват, но потому, что я хотел для них лучшего будущего… Революция не случайный эпизод русской истории и созданная ею власть, очевидно, является вполне закономерным этапом… Мне незачем больше оставаться здесь, — в рядах политической эмиграции, — заявляет в заключение Скиталец, — вследствие давно назревшего коренного расхождения во взглядах на судьбы современного большевизма. Отныне я разрываю с ней и возвращаюсь к работе во имя возрождения будущей России, к новой молодой советской художественной литературе» [38] ЦГАЛИ, oп. 1, д. 10, № 104, «Исповедь „Буревестника“» (Писатель Скиталец об эмиграции), «Вечерняя Москва», 1927 г., от 27 декабря, № 295. . Это письмо можно назвать подлинной исповедью, в которой писатель честно сказал о своих колебаниях и ошибках и засвидетельствовал, что, живя в Харбине, сохранил свои демократические настроения и симпатии, что на его совести не было подленьких и непристойных выступлений. Вслед за этими письмами в январе 1928 года была напечатана в «Известиях» статья «Разрыв Скитальца с эмиграцией», в которой приведено письмо Скитальца, присланное им из Харбина в одну из московских редакций [39] ЦГАЛИ, oп. 1, № 104. .