Александр Красницкий - Царевна на троне

От отблеска синего огня в костре, это лицо казалось лицом не живого человека, а мертвеца, — так оно было иссиня-бледно. Однако вглядевшись, Ганночка, хотя и с трудом, всё-таки признала Асю. Глаза старухи так и горели огоньками, когда она взглядывала на русскую девушку; её грудь дышала столь порывисто, что по временам казалось, будто Ася задыхается. Из горла то и дело вырывались хриплые, нечленораздельные звуки. Ася что-то говорила, но Ганночка совершенно не понимала её. В руках у Аси был длинный, тонкий, чёрный жезл, которым она размахивала из стороны в сторону и при каждом взмахе конец этого жезла вспыхивал синеватыми огоньками.

Во всём погребе разливался сильный сладковатый запах. Ганночка, едва войдя, уже почувствовала, что у неё кружится голова. Однако она пересилила себя и храбро ждала, что будет дальше.

Зюлейка была около неё, и боярышня чувствовала, как дрожит в её руке рука персиянки. Ясно было, что Зюлейка ощущала страх, но и она старалась держаться, не показывая вида, что боится.

Войдя, обе женщины остановились у порога; Ася повелительно протянула вперёд свой жезл, как бы запрещая им идти далее. Ганночка испугалась, когда пред нею сверкнули синие огоньки с острия жезла. Она так и замерла на месте, ожидая, что теперь потребует от неё это страшное существо.

Ася между тем сделала шаг вперёд и начала чертить своим жезлом на полу подвала большой полукруг, вполне достаточный, чтобы в середине его могли поместиться и Ганночка, и Зюлейка. Конец жезла, описавший этот полукруг, оставил после себя синевато-огненный след, слабо мерцавший и слегка дымившийся. После этого Ася повелительным движением указала Ганночке и Зюлейке место в огненной дуге, где они должны были стать, и, когда это было исполнено, остриём жезла соединила концы линии, так что образовался круг, в центре которого очутились теперь обе женщины.

— Мне страшно, страшно! — дрожа всем телом, прошептала Ганночка. — Я хочу уйти…

— Нет, нет! — также шёпотом ответила ей Зюлейка. — Это невозможно… Нельзя уйти… Духи огня, подчинённые Асе, уже здесь, они спалят нас, если мы выйдем из круга.

— Долго ли ещё будет этот страх? — опять спросила Ганночка.

— Не знаю! — услыхала она дрожащий голос Зюлейки. — Мы должны оставаться, пока нас не выпустит Ася… Тише, тише! Слышишь?

Ганночка пока ничего ещё не слыхала.

— Слушай, — заговорила Зюлейка, — духи здесь, я слышу их голоса… Собери свои силы, будь мужественной…

Напрягши слух, Ганночка различила поблизости какое-то бульканье. Казалось, что кипела вода в каком-то невидимом для глаз котле. На костре с синим огнём не было ничего, звуки раздавались где-то позади обеих гадальщиц. В них не было ничего страшного, но невидимое всегда пугает, и не одних только робких женщин. А тут как раз Ася подошла вплотную к кругу и устремила свои глаза на Ганночку. Та не могла выдержать этот сверкающий взгляд и закрылась от него рукою.

— Уйди, уйди, проклятая! — довольно громко залепетала она. — Не нужно мне твоего колдовства… Ничего я не хочу знать… Ничего! Сгинь, рассыпься! Да воскреснет Бог!..

Но ничто не действовало: Ася не уходила и продолжала смотреть на русскую девушку. Та чувствовала нечто непостижимое: ей казалось, что какие-то невидимые волны льются из этих страшных глаз прямо в её душу, льются и мутят остатки разума, заставляют кружиться голову, лишают её воли…

— Сгинь, рассыпься! — ещё раз простонала девушка. — Зачем, зачем это?

Ася водила пред её глазами своим сверкающим жезлом, и Ганночка начинала чувствовать, что ею овладевает непреодолимая дремота. Она даже на мгновение закрыла глаза, а когда вновь разомкнула их, то увидела, что Ася стоит около своего костра с простёртой вперёд рукой.

Теперь Ганночке уже совсем не было страшно. Она была спокойна, недавний ужас отошёл от неё. Она оглянулась и увидела, что Зюлейка опустилась на колена у её ног и, закрыв лицо полами платья, вся трепещет.

"Чего это она? — подумала Ганночка, — Я же вот ничего не боюсь…"

Она забыла о своём недавнем страхе, и теперь только одно любопытство владело ею.

Совершенно спокойно, без дрожи и трепета, смотрела она на то, что происходило у костра.

Пока Ася держала над ним свою руку, синее пламя в нём то и дело вспыхивало длинными, синеватыми язычками. От этих язычков тянулся теперь дым, расплывавшийся сейчас же во все стороны. Сладковатый запах становился всё более и более ощутимым — так и щекотал ноздри Ганночки. Её голова опять закружилась, — дым пахнул прямо на неё, но в это мгновение Ася, сорвавшись со своего места, закружилась вокруг костра в неистово-бешеной пляске. Её движения были так быстры, что Ганночка не улавливала их. Она слышала дикие взвизгивания кружившейся колдуньи, но почти не различала её в сгущавшемся всё более и более дыму. Так длилось некоторое время.