Александр Красницкий - В тумане тысячелетия

— Посмотри, они, эти пришельцы, идут сюда! — воскликнула Эфанда. — Кто они? Откуда? Да, да, они приближаются к твоей усадьбе!

Рюрик терялся в догадках, не зная, как объяснить появление в этих местах своих соплеменников, а толпа, ведшая славян, подходила всё ближе и ближе.

Вот она остановилась у самого дома Рюрика.

Привлечённые шумом Сигур и Триар вышли на крыльцо и встали около брата.

— Рюрик! С Ильменя пришли послы, ищут тебя, — быстро поднялся на крыльцо Олоф, — они говорят, что пришли по важному делу, и хотят сейчас же видеть тебя!

— Пусть войдут сюда, — сказал Рюрик, и его сердце взволновалось.

Вскоре слуги ввели богато одетых послов, смиренно приветствовавших братьев и Олофа.

— Кто вы и чего вам? — спросил Рюрик, ответив на приветствие.

— Мы посланники всех родов, живущих на Ильмене, а с нами вместе старейшины соплеменных нам кривичей, веси, мери, чуди и дреговичей, — заговорил старший из пришельцев. — С великим, важным делом присланы мы к тебе и твоим братьям, храбрый витязь, всем народом славянским; пришли мы и не уйдём, пока не согласишься ты исполнить нашей просьбы; хочешь, на коленях будем молить тебя?

— В чём ваша просьба? — спросил Рюрик.

— Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет... Восстал на Ильмене род на род, и не стало между нами правды. Придите вы, братья, к нам княжить и владеть нами!

— Как? Что вы говорите? — воскликнул Рюрик.

— Мы говорим то, что приказал нам сказать тебе весь народ славянский... Отец наш Гостомысл перед смертью взял с нас клятву, что призовём мы тебя, твоих братьев и твоё племя к нам, отдадим тебе и власть, и суд наш, добровольно покоримся тебе, только дай нам правду, прекрати зло и междоусобицу между нами. Будь нам всем единым правителем и согласись княжить у нас... Молим тебя!

Послы опустились на колени. Все поразились их предложению, так оно было неожиданно.

— Действительно с важным делом явились вы, мужи славянские, — сказал Рюрик. — Сразу такие дела не решаются... Пойдёмте в дом мой, отдохните с пути, утолите свой голод и жажду, а потом мы поговорим ещё об этом.

Он отпустил послов.

— Привет тебе, конунг славянский! — радостно воскликнул Олоф, обнимая своего названого брата. — Я радуюсь за тебя. Никто из скандинавов не удостаивался подобной чести, все дрожали при одном имени варягов, а тут нашлись люди, которые сами зовут нас к себе княжить и владеть ими. Ещё раз приветствую тебя, славный конунг!

— Погоди, Олоф, я никак не могу собраться с мыслями, не могу прийти в себя, — отвечал Рюрик. — Прежде всего я должен уведомить отца Белу.

Старому конунгу было уже известно, зачем явились к Рюрику послы славян. Доброй, ласковой улыбкой встретил он супруга своей любимой дочери.

— Скажу тебе, о мой Рюрик, — заговорил старик, когда вождь варягов попросил его совета, — жаль мне расставаться с тобой и Эфандой, но ты должен принять предложение послов... Как ты ни храбр, как ни славно твоё имя, а среди скандинавов ты всё-таки чужой, пришелец, вспомни это. Никогда не стать тебе конунгом на суше, а жизнь на море вовсе не благоприятствует семейной жизни. Да и тесно стало в Скандинавии. Всё чаще приходят неурожайные годы, и асы не принимают наших жертв... И теперь уже коренные жители с большим неудовольствием поглядывают на пришельцев... Кто поручится, что, мучимые голодом, не возьмутся они за оружие и не прогонят варяго-россов?.. Ещё вот что. Второй поход готовился на Ильмень для того, чтобы завладеть началом пути от нас в Византию. То, что готовились взять мы мечом, через тебя возьмём мирно, имя твоё дважды будет славно — и как имя воина, и как имя правителя...

С волнением слушал Рюрик эти слова старого Белы. Он отлично понимал, что они справедливы... Тут же в душе он решил принять предложение славянских послов...

Надежда — мать радости.

большим нетерпением ожидал весь Ильмень возвращения своих послов из далёкой Скандинавии. Что они скажут, какой ответ принесут народу? Жизнь или смерть? Спасение от неурядиц или ещё более ожесточённые междоусобицы?.. Родовые старейшины не выходили из Новгорода, ожидая там возвращения послов.

Новгород тоже волновался, но чувства, вызывавшие в нём эти волнения, были совсем не те, что в родах. Понимал народ новгородский, что с прибытием единого правителя всех родов приильменских настанет конец его вольности. Должен он будет подчиняться иной воле, кроме собственной, придётся каждому в Новгороде склонить свою гордую голову пред мощной властью пришельцев. Однако новгородцы видели, что им не одним идти против всех, не им охладить необычайное воодушевление, охватившее весь народ приильменский...