Анастасия Попова - В огнях майдана

В этих маленьких глазках больше не было беспечности, они повзрослели. Нет, они не стали не больше, не казались выше ростом, но белая прядь на чёлке старшего говорила сама за себя. В них было больше мужского, непоколебимого мужества и несломленного детского упорства, не смотря ни на возраст ни на обстоятельства в которых они оказались. Не решаясь приблизится к окровавленному телу я кинулась к ним горячо прижимая малышей к себе. Теперь они перестали казаться мне такими большими, а из физическая хрупкость в противовес глубины глаз и проявленного героизма в самоотверженной неравной битве ни могла не вызвать поток немых слёз. В их объятьях я была слабее и казалось не я, а они утешают меня.

— Тётя, — словно молитва призвал меня очнуться тоненький голосок, — наша мама умерла?

— Нет мой хороший — я не знала что ответить, силуэт на багровом асфальте не подавал признаков жизни. Но как сказать это им, мысли путались в голове. — Она просто спит, мы сейчас ей поможем.

— А вы нас не обманываете? — Вдруг заговорил мальчик, крепко зажимавший тоненькой ручкой рассечённую бровь.

— Нет, конечно. — Его вопрос смутил меня, окропив растерянностью этот казавшийся не имеющий выхода хаос.

— Тётя, — голова старшего вырываясь из моих рук, поднялась вверх и наши глаза встретились — а за что дяди побили нашу маму?

— Я не знаю, — я растерялась в первый раз в жизни не зная что ответить на вопрос такого маленького человечка, я действительно не знала ответа, подсознательно понимая лишь одно, но единственное что осознавала я в от момент само собой вырвалось наружу… — здесь на нельзя оставаться. — Ухватив малышей в охапку, словно одержимая я бросилась к первому мало освещённому переулку. — Стойте здесь, я сейчас приведу вашу маму. Всё будет хорошо, я не брошу вас тут.

Было страшно, неповторимо страшно… этот страх не сравнить ни с прыжком с самолета, когда перед тобой открыта дверь, до земли несколько тысяч метров и ты шагаешь в облака, зная что за плечами у тебя спасительный парус, который раскроется как только ты дёрнешь за кольцо. Но здесь нет волшебного кольца, нет и паруса за плечами, бодрящей поддержки инструктора, а только две пары глаз смотрящие в спину и ответственность за тех, кого почти не знаешь. На первый взгляд женщина не подавала признаков жизни, неестественная поза в которой она застыла на чёрно — багровом ноябрьском асфальте приводила в ужас. Из многочисленных ран ещё слабо сочилась кровь. Но кровь не сочится у мёртвых, сердце не гоняет её по артериям, венам и капиллярам, это означает лишь, что в этом обездвиженном истерзанным физическими муками телом ещё теплится слабая жизнь. Бесчувствие с которым мимо проходили люди убивало, ни один из искоса глазевших зевак и не подумал приблизится к несчастной, одно стояли поодаль, другие молчаливо проходили мимо. Прохожие шарахались, переходя на другую сторону дороги словно увидев чумную, заражённую чёрной оспой бушевавшей в восемнадцатом столетии, никто не хотел даже приближаться к ней. Кто-то проходил молча, в беспомощной скорби опуская глаза, другие шипели себе под нос непонятные слова и проклятья. То и дело со всех сторон доносились обидные слова.

— Кацапка… Москалька… Рюцька…

Помощи ждать было не откуда. Я помню лишь как подцепила её под мышку, и от куда только у меня взялись на это силы, и словно безумная понеслась к тёмному проулку, который сможет скрыть нас от чужих коварных глас, где нас уже ждали, где в нас верили возлагая отнюдь не детские надежды. Я бежала, от ужаса закрыв глаза, заставляя себя забыть эти взгляды, желая заткнуть уши, но зловещий шёпот за спиной лишь усиливался заставляя бежать ещё быстрее, а картины минувшего кошмара непроизвольно всплывали в памяти и от них было уже не убежать, не сейчас и не сегодня. На середине пути она очнулась, словно ото сна, истомно простонав, о как же тогда хотела очнуться я, сбросив оковы ужасного кошмара, потянувшись в тёплой ароматной постели закутаться в мягкий плед, наслаждаясь утренней ленью, которая так необходима для окончательного пробуждения. Но происходящее не было сном, и просто проснуться уже не получится. Во всём что происходит с человеком виноват лишь он сам, а жизнь это лишь череда событий позволяющих сделать выбор или лишающих этой возможности, а я его уже сделала, вернее ни могла не сделать, у меня его просто не было. Она помогала, вяло перебирая ногами, и они помогали мне, в тени разбитого фонаря искрились от слёз радости и надежды две пары детских глаз. Мы достигли цели, сумрак скрыл нас под своим одеялом как рас во время.