Леонид Рахманов - Повести разных лет

— Мастерские для окончательной отделки и отшлифовки колонн, — пояснил Исакий Исакиевич.

Исакий Исакиевич с удовлетворением отмечал про себя, что разнообразие строительных работ действовало на его спутника самым возбуждающим образом, хотя тот и старался до поры не разглядывать ничего.

Вдруг Базиль спросил со сдерживаемым волнением в голосе:

— Вы не знаете, какой высоты эти монолиты-колонны? И какого примерно веса?

— Восемь сажен. Восемь тысяч пудов, — сухо ответил Исакий Исакиевич.

Базиль был восхищен.

Постройку обогнули справа, пройдя меж известковых ям, и были уже шагах в ста от канцелярии строительной комиссии, как вдруг откуда-то издалека донесся знакомый голос:

— С добрым утречком! К Монферрану? Желаю успеха.

Шихин стоял у кузницы и приветливо махал им картузом.

— Я забыл, а вернее, не догадался спросить Архипа Евсеевича, — сказал Базиль, обращаясь к чиновнику, — чем он занимается на постройке собора?..

— Архип Евсеевич с 1819 года и по сей день держит подряд на добывание гранитных колонн, — ответил Исакий Исакиевич.

— Как?! — невольно вскрикнул Базиль, хватая его за руку.

Он был поражен: Архип Шихин занят как раз этим делом?

— Да, — спокойно подтвердил Исакий Исакиевич.

Монферран, которого жаждал увидеть Базиль, еще не изволил прибыть в канцелярию. Или он случайно запоздал сегодня, якобы против обыкновения, или хитрый Исакий Исакиевич нарочно привел Базиля пораньше, чтобы тот подождал, потомился, как всякий проситель, и, упав духом, уяснил разницу между собой и ожидаемым высоким лицом.

Расчеты чиновника могли оправдаться. Страшась вовсе пропустить Монферрана, Базиль не вышел на манящую его площадь, а остался терпеливо ждать в канцелярии. Исакий Исакиевич прошел за барьер и приступил к исполнению обязанностей. Канцелярия наполнилась чиновниками и посетителями. Базиль с любопытством поглядывал на дверь, обозначенную дощечкой с надписью: «Чертежная и расчетная». Быть может, ему как раз там придется работать под руководством главного архитектора Монферрана. Монферран ведь когда-то так же приехал в Россию с рекомендательным письмом в кармане. Тому исполнилось десять лет. Монферран теперь не безвестный чертежник и ни у кого уж не просит милости, а, напротив, к нему вот пришел сейчас безвестный чертежник с покорнейшей просьбой, сидит и с трепетом ждет появления самого Монферрана.

Монферран появился.

Полнощекий и белокурый француз средних лет быстро шел прямо на Базиля, не замечая его, и прошел мимо в дверь чертежной. Тотчас же послышался его заносчивый тонкий голос. За ним проследовал другой белокурый и полнощекий француз, помоложе и ниже ростом. Из чертежной теперь доносились два голоса, чрезвычайно похожих: один говорил по-французски, другой повторял сказанное, притом с теми же интонациями, по-русски. Было легко догадаться, что двойник Монферрана — это его переводчик.

Не успел Базиль вслушаться в разговор, как к нему подскочил Исакий Исакиевич, утративший свою важность.

— Давайте, давайте скорее, — задыхаясь шепнул он Базилю, — давайте же ваши рекомендации…

Базиль попытался было возразить:

— Я же хотел сам…

И хотел было сказать еще, что выбран не слишком-то благоприятный момент для беседы с раздраженным французом, но Исакий Исакиевич уже держал в руках драгоценные письма и через секунду исчез с ними за дверью чертежной.

С замиранием сердца прислушивался Базиль к малейшему звуку, но голоса смолкли: из чертежной был ход в кабинет, и все трое — Монферран, переводчик и Исакий Исакиевич — удалились туда. Раздосадованный Базиль остался ждать, как ждал до сих пор; настроение его вовсе упало. Ему до крайности не понравилась неуместная услужливость чиновника.

Минут через десять тот возвратился от Монферрана. На бесцветном лице его блуждала неопределенная улыбка. Он подошел к Базилю и подал письма.

— Господин Монферран благодарит за честь, — произнес он торжественно и довольно громко, так что присутствующие невольно навострили уши, — и высказывает глубочайшее сожаление, что не может принять вас.

С этими словами чиновник вежливо поклонился и неторопливо удалился за барьер к своему столу. Он сел и занялся бумагами, подставив скамеечку под короткие свои ножки, чтобы не затекали.

Далее все пришло в свой порядок. Ноги шаркали, бумаги шуршали, перья поскрипывали, посетители кашляли, молодые чиновники за спиной Базиля оценивали парижский его костюм.