Анна Пастернак - Любовь принцессы

Слушая эту речь, Джеймс не мог думать ни о Диане, ни о чем постороннем, кроме своего служебного долга. Все его мысли сосредоточились на его подразделении. Перед ними поставлена гигантская задача; разворачивается кровопролитная битва. Потом, во время еженедельной воскресной службы, вместе со всеми шепча молитвы, он понял, что не хочет умирать. Все ждали этой службы, ждали ободряющих слов капеллана. Молитва перед походным алтарем действовала утешительно, и несмотря на то, что они распевали гимны посреди голой, открытой всем ветрам, пустыни, они ощущали, что Бог их не оставил, что он на их стороне; и они молились истово, как еще никогда в жизни им не приходилось.

Когда, вливаясь в монотонный хор солдатских голосов, под шелест пустынного ветра, вздымавшего песчаную поземку, Джеймс затянул «Воинство Христово впереди идет» и «Господь мой пастырь», он устыдился своих мыслей о смерти. Теперь он не вправе был думать о себе — он мог думать только о вверенных ему людях. Он испытывал гордость за людей, способных перед лицом смерти самозабвенно распевать гимны. Он должен жить ради того, чтобы обеспечить их благополучное возвращение домой, к своим родным. Это его прямой долг, и он попытается сделать все от него зависящее.

Джеймс неустанно повторял солдатам, что они должны помнить, за что они сражаются, и должны думать о возвращении домой. Он старался внушить им, что каждый должен помнить о приятной цели, к которой будет стремиться: будь то первый глоток пива в любимой пивной или объятия подруги. Они никогда не должны забывать о мотивах их действий. Сам он знал, ради чего живет. И как бы он ни старался убедить себя, что дело не в этом, он жаждал вернуться к Диане.

А в Англии Диана тоже молилась. Когда она дала своим чувствам большую свободу, ее потянуло в церковь. Она осознала, что обрести долгожданный внутренний покой нельзя без поддержки, которую можно найти в стенах храма.

Она стала видеть, что процесс выздоровления невозможен без приятия действительности, как она есть. Прошлого уже не изменить, значит, нужно научиться легко нести его груз. Если она действительно хочет душевного покоя, ей следует смириться. Ей следует довериться Богу и повторять снова и снова: «Да будет воля Твоя». Ей нужно осознать силу собственной воли.

В детстве она искала утешение у Бога и в горестные и печальные минуты подолгу просиживала в домовой церкви в Олторпе. Она всегда считала для себя большим везением, что у ее родителей есть своя часовня и нужно лишь подняться по лестнице и войти под ее священные своды, чтобы вернуть себе душевный покой. Она садилась на одну из узких деревянных скамеек, под уходящим ввысь цветным окошком, и погружалась в атмосферу мира и благодати.

Позднее она стала находить в религии истинное утешение. Она заметила, что ее общение с высшими силами стало много проще, много яснее, и взрослея душой, отчетливей слышала их немой призыв. Она все больше ощущала склонность к католичеству и высокой церкви. Католичество привлекало ее еще и потому, что две ее ближайшие подруги были убежденными католичками. От Роуз Монктон и Люсии Флеча-де-Лима, жены бразильского посланника, находящейся тогда в Лондоне, Диана узнала, что уклад католичества много прочнее и суровей англиканского. Она узнала, что этот суровый уклад требует большей самодисциплины и что через нее можно достичь высокой самооценки и обрести покой.

При всякой возможности Диана заходила в церковь и ставила свечку за здравие Джеймса. Она чувствовала себя ближе к нему во время церковной службы, в особенности в часовне лейб-гвардейцев вблизи Букингемского дворца, которую посещал его полк. И, стараясь не пропустить ни одного воскресного утра, она поспешно вбегала по широким ступеням часовни и, затаившись в глубине ее современного здания, выстаивала службу. В такие минуты, когда ей хотелось побыть наедине с Богом и своими мыслями, она не хотела быть замеченной. В эти священные минуты ей не хотелось испытывать на себе жадные и любопытные взоры. Ей нужен был покой, чтобы думать и молиться.

Бывали мгновенья, когда она испытывала нестерпимое желание быть как все, поступать как все и раз и навсегда перестать впадать в панику и делать из всего трагедию. Даже стоя на коленях в этом священном месте, с нарастающим раздражением ощущала она, как затылок ей сверлят чьи-то косые взгляды. Она задыхалась от недостатка чистого воздуха, все вокруг нее было пропитано ядом кривотолков и сплетен. И тогда она обращала свои мысли к небесам и молилась о том, чтобы когда-нибудь ей была дарована свобода, возможность вырваться из этой затхлой атмосферы.