Анна Пастернак - Любовь принцессы

Это был один из тех долгих, томительных дней, когда начинает казаться, что ему уже не будет конца, и лицо каменеет от вежливых натянутых улыбок. И вот на прощание она позволила себе поцеловаться с майором Рональдом Фергюсоном. Принц Чарльз, не одобрявший публичных проявлений чувств и испытывавший при этом неловкость, стал ее журить и приговаривать, шутливо похлопывая по голове: «Пойдем, пойдем, довольно».

Она вдруг почувствовала прилив неудержимой ярости. Как смеет он полагать, что имеет право подшучивать и заигрывать с нею? Это уж слишком, что за мерзкое притворство, ведь они оба прекрасно знают, что все свои милые шутки и нежные глупости он приберегает только для той, другой, — для Камиллы.

И то, что он не прикасался к ней так долго, а сейчас в приливе благодушия изображает, что все в порядке, унижало ее. Сейчас она ему покажет, как это уже не раз случалось. Как раненый зверь, она умела огрызаться.

Прошлый раз она заставила его побледнеть, когда после проигранного матча он поцеловал ее на виду у прессы и она, со скорбным видом отвернувшись, тыльной стороной ладони стерла с лица отвратительный, лицемерный поцелуй.

На сей раз она отпихнула его, как озлобленный ребенок. Пораженный и онемевший, он вспыхнул и толкнул ее к машине, а когда она юркнула внутрь, отвесил ей подзатыльник. Впоследствии, когда злость улеглась, она упрекала себя лишь за то, что, заметив, как на них смотрят люди, они, поспешно натянув на лицо улыбки, попытались выдать это за естественное продолжение милой, любовной игры.

Что их брак трещит по швам не на шутку, им обоим было хорошо известно. В это лето, когда они отдыхали всей семьей на Майорке, Чарльз счел нужным вернуться в Англию раньше, чем немало удивил короля Хуана Карлоса, которого Диана очень любила и с которым ощущала родство душ. Как обычно, ей пришлось утешать мальчиков, убеждая их, что все в порядке, что папу домой заставили вернуться дела, что он их безумно любит и они отлично проведут время. И даже столь благотворно действовавшие на нее солнце и вода не могли вернуть ей душевного покоя.

Обессиленная и безутешная, исполненная отвращения к себе самой, лежала она во дворце Хуана Карлоса Маривент. Видимо, что-то с ней не так, пришла она к умозаключению, если он каждый раз оставляет ее ради другой женщины. Конечно, она по возможности соблюдала видимость благополучия, но ничто не могло ее утешить. Даже волнующие прогулки по бирюзовым водам в лодке Хуана Карлоса потеряли свое очарование. И чем прекраснее была местность, чем романтичней обстановка, тем сильнее была ее тоска.

Она знала, что только раздражает своего мужа, а с этим ничего уже поделать нельзя. Как будто бы ее выставили обнаженной на всеобщее обозрение, и, не зная, куда подевалась ее одежда, она вынуждена продолжать стоять, бессильно прикрываясь руками, сгорая от стыда и замерзая насмерть.

Она знала, что Чарльз предпочитает проводить время в своем прежнем дружеском кругу, где он чувствует себя так уютно, где он может быть самим собой в компании неуемной леди Дейл Трион, Пэтти Палмер-Томкинсон, маркизы Доуро, Сьюзен Хасси, герцогини Вестминстерской и грациозной красавицы леди Пенни Ромзи. Теплая компания, казавшаяся такой дружной, такой изысканной, такой преданной принцу, что Диана чувствовала себя чужой среди них.

Она подозревала, что они считают ее глупой, избалованной и испорченной. Откуда было им знать, что она в каком-то смысле завидует им, завидует их способности вызвать улыбку на губах ее супруга, завидует тому явному удовольствию, которое он испытывает в их кругу, тому, как ему с ними легко и приятно. Как они могли знать, что творится в ее душе, если она сама этого не знала? Откуда им было знать, что за невозмутимым обликом из недр души рвется подавленный крик — мольба о любви и внимании к себе, надежда, что ее немой призыв будет услышан.

Словно никто и никогда и не прислушивался к ее голосу, никто не удосужился понять, что она в действительности чувствует и что хочет сказать.

До тех пор, пока она не встретила Джеймса Хьюитта.

Диана испытывала непреодолимое желание общаться с Джеймсом не только во время их формальных встреч на уроках верховой езды. Ей нужно было повидаться с ним наедине, чтобы проверить свои впечатления.

И вот она пригласила его на обед в Кенсингтонский дворец.

Джеймс пришел в восторг от приглашения. И в назначенный день он с утра пребывал в особенном, приподнятом настроении, словно витая в тумане сладостного предвкушения. Утро он провел с большой пользой, посвятив его педантичной разборке бумаг. Затем с особой тщательностью занялся своим излюбленным делом: наводил порядок в конюшнях, отдавал распоряжения и наставлял новых конюхов.