Валерий Старовойтов - Возмездие [Повесть и рассказы]

Генерал глубоко выдохнул и набрал по «вертушке» спецсвязи Томск.

— Приветствую, генерал! Слушай приказ: через агентурную сеть добудь мне группу в разработку с последующей ликвидацией «по плану Б» ученых из Томска, которые начали интенсивно собирать материалы по Чаинскому восстанию 1931-го года. Да! Все перепроверить и засекретить немедля! Информацию о живых поныне в Нарыме, Бакчарском и Чаинском районах, так у тебя, кажется, на северах они называются, отправить нам установленным порядком. Как понял?

— Добрый день, Виталий Васильевич! Понял вас хорошо, товарищ генерал-полковник, через три дня доложу об исполнении!

— Вот и доложи, иначе сам понимаешь — Томск не Киев, если в теплые края собрался дослуживать, хватит сопли морозить в Сибири. Как погода, кстати?

— Минус пять, Виталий Васильевич! — Томский генерал расслабился и присел на край рабочего стола.

— Пора у вас северную надбавку, однако, отбирать! Ну, бывай, жду доклада! — Федорчук положил трубку и вызвал начальника кадров управления.

На другом конце провода генерал-майор бережно положил трубку белого аппарата с гербом СССР. В дверь аккуратно постучали. На пороге появился неприметный человек в черном с красной папкой в руках — бессменный помощник начальника Управления КГБ при Совете Министров СССР по Томской области, подполковник Истомин. В папке среди документов на подпись лежал конверт от источника по кличке «Гетера».

— Будь другом истины до мученичества, но не будь её защитником до нетерпимости. А истина, сама знаешь где, дорогая! — Профессор Меркулов встал из-за стола, покачиваясь дошел до стенки румынского гарнитура и достал початую бутылку коньяка.

— Может, хватит на сегодня! — Елизавета Платоновна бросила строгий взгляд в сторону мужа и продолжила вязать крючком.

Не обращая внимания на супругу, Владимир Иванович налил стопку коньяка, выпил и полез в большой портфель из крокодильей кожи. Достав оттуда обычную тетрадку в линейку, начал читать:

— Колпашевский яр — высокий обрывистый берег реки Обь в черте города Колпашево. Известен стал, главным образом, как место массовых захоронений людей, расстрелянных или умерших в тюрьме НКВД по Нарымскому округу в 1930-е — 1940-е годы. — Профессор посмотрел поверх очков на спокойное, красивое лицо жены, потом на коньяк, вздохнул и продолжил: — Лизонька, представляешь, Варенцов планировал выяснить, сколько в этом яру было захоронено народа, цифры от трех до восьми тысяч под красным вопросом?

— Я не думаю, дорогой, что ты продолжишь исследование темы. Зачем? Мученика все равно из тебя не получится, комфорт, коньяк и вкусно поесть из гэбэшных запасов любишь сильнее, согласись!

— Не сметь! Запрещаю разговаривать таким тоном со мной!

— А что такого, милый Вова? Почему кричим, не белая горячка ли у вас, товарищ профессор?! — Елизавета Платоновна отложила вязанье, подошла к мужу и прижала его седую голову к крупным бедрам.

— Лиза, согласись, что правду о реальных цифрах репрессий не скрыть в будущем. Принимал экзамен сегодня у одной заочницы из Колпашево, работает в идеологическом отделе райкома. Она-то и рассказала, что Иван очень интересовался весной семьдесят девятого года в их городе. Тогда по распоряжению первого секретаря Колпашевского горкома КПСС Шутова на подмытом берегу около могильника был установлен глухой забор и выставлено оцепление, чтобы люди не приносили цветы и свечи. Были сформированы отряды из сотрудников МВД, КГБ, а также созданы дружины добровольцев, которых посадили на моторные лодки и перегородили ими реку. С заводов им стали доставлять ненужный железный лом. Задача этих отрядов заключалась в том, чтобы подплыть к трупу, привязать груз лома к нему и утопить! Представляешь?

— И что? — Меркулова отстранила от себя мужа, налила себе коньяк в его стопку, выпила и спокойно продолжила: — После проведения первомайской демонстрации об обнаружившемся захоронении Томский обком партии поставил в известность руководство страны, мне доподлинно известно, членов Политбюро Суслова и Андропова. В Москве и приняли решение о предотвращении огласки. С этой целью было указано уничтожить и останки, и признаки этого, и иных подобных колпашевских захоронений!

— То есть ты хочешь сказать, что коммунисты, руководители нашей страны дали команду ликвидировать могилу с воды? — Трясущейся рукой Меркулов налил коньяк и выцедил его словно горькое лекарство.