Валерий Поволяев - Северный крест

Дверь открыла встревоженная Наталья Николаевна. Увидев целую толпу солидных господ, она испуганно прижала руки к щекам:

— Что-то случилось с Евгением Карловичем?

— Нет-нет, Наталья Николаевна, ничего не случилось, — поспешил успокоить её Кусонский, — просто шеф отбыл по делам... на одно свидание... А он сейчас очень нужен в канцелярии. Но пока... Как видите, его нет. — Кусонский в красноречивом жесте развёл руки в стороны. — Но это пока...

Он ничего не сказал Наталье Николаевне о том, что Миллер пошёл на свидание к людям, которых в Париже нет. Один из них находится в Берлине, и он, естественно, слыхом не слыхивал, что у него свидание с Миллером, второго вообще не существует в природе. Впрочем, есть, наверное, — в Германии полно людей по фамилии Вернер, но это совсем не те Вернеры...

Напряжение нарастало. Тревога буквально витала в воздухе, людям было страшно. Все понимали, что произошло нечто неординарное, но не хотели в это верить и ёжились ознобно, будто вновь очутились в Архангельске в лютую зимнюю пору.

Митя Глотов случайно увидел, как крытый серый грузовик с цветным дипломатическим номером, выехавший из двора советской школы, остановился около одного из домов, в ту же секунду на подножку вскочила знакомая фигурка — это была Анечка Бойченко, Митя заспешил было к ней, но в следующее мгновение остановился: у грузовика возник человек, которого он дважды видел на приёме в советском посольстве.

Митя бывал там на приёмах вместе с друзьями — французскими журналистами. Только на этих приёмах и можно было отведать русские блюда, в том числе и роскошную паюсную икру и малосольную селёдку-залом... И вообще — почувствовать, чем пахнет Россия.

Аня поспешно соскочила с подножки большого, тяжело вздыхающего мотором грузовика, посольский деятель выговорил ей что-то строго, девушка вытянулась перед ним, как взводный перед полковым командиром, молча выслушала нотацию. Посольский чиновник, отпуская Аню, сунул ей в руку что-то — то ли деньги, то ли бумаги, издали было не рассмотреть, — и, сохраняя на лице строгость, забрался в кабину автомобиля.

Грузовик взревел мотором и, взяв с места хорошую скорость, понёсся по улице, с ветром проскочил мимо Мити, на перекрёстке свернул в проулок и исчез.

Аня проводила грузовик взглядом, Митю не заметила и медленной походкой двинулась по тротуару к перекрёстку. Всё ближе и ближе к Мите.

Неожиданно Митя подумал о том, что ему страшно за Аню — судя по тому, как ею командовал этот посольский деятель со строгим свинцовым лицом, она находится в беде, и ей требуется помощь... Его помощь, Мити Глотова, мужчины. Он вспомнил о том, что не раз в канцелярии Миллера слышал тихие, опасливым шепотком произнесённые странные слова «Рука Москвы»; разговоры эти, про «руку», в последнее время окрепли, слова эти странные стали произносить всё чаще и чаще.

Митя кинулся навстречу Ане и разом запыхался — сердце забилось в висках громко и больно. Он хотел было остановиться, перевести дыхание, но вместо этого ещё более ускорил шаг и очень быстро очутился рядом с Аней.

— Аня! — выкрикнул он, ощутил, что крик застрял у него в горле, прилип к языку, воздух не замедлил забить глотку. — Аня!

Девушка глянула на него испуганно и одновременно враждебно, остановилась, откинула голову назад, словно бы хотела рассмотреть Митю повнимательнее.

— Что?

— Анечка! — произнёс он надорванно, закашлялся. Поймал взгляд суженой, заметил в нём жёсткие огоньки, будто внутри, в самих глазах, заполыхал недобрый костёр, и почувствовал, как у него по коже поползли холодные, с колючими неприятными лапками мурашики.

— Что? — В Анином голосе зазвенел металл.

Митя засек его, но решил не обращать внимания — так будет лучше. Он нутром, сердцем своим чуял: Аня угодила в беду, ей надо помочь и всякие там мелочи, нюансы — это дело второстепенное, третьестепенное. Главное — она, Анечка Бойченко, и он...

— Я тебя видел с этим страшным человеком, — частя, проглатывая буквы, произнёс он. — Берегись его!

На Анином лице расцвела ослепительная улыбка, она мигом преобразила облик этой хмурой, загадочной, так и не познанной Митей до конца девушки, сделала милым, каким-то беззащитным... Аня взяла Митю под руку:

— Расскажи, расскажи, пожалуйста, где ты меня и с кем видел? — попросила Аня.

Митя несколькими точными словами — журналистика научила экономить слова и выражаться ёмко, учитывая знаменитую формулу «Краткость — сестра таланта» (правда, у этой формулы есть продолжение «но тёща гонорара»), — рассказал. Аня теснее прижала его локоть к своему боку и с нервным смешком поинтересовалась: