Геннадий Седов - Балерина [Publisher - SelfPub]

Первое, о чём она подумала, пробудившись наутро: в жизни случилось что-то очень важное. Перед глазами стояла Цукки, осыпаемая цветами. Отныне у неё есть идеал! Она будет танцевать, как Цукки, станет такой же знаменитой. До выпускного экзамена – целых два года, многое можно успеть…

Вчера ещё готовая бежать из танцевальной казармы строптивая барышня снова образец трудолюбия в классе педагога Екатерины Оттовны Вазем. Строгий взгляд экс-балерины невольно отыскивает в репетиционном зале среди стайки охарашивающихся у стенки воспитанниц знакомую фигурку: Кшесинская напоминает ей самою себя в пору ученичества.

– Заняли места, мадемуазель! – требовательный хлопок в ладоши. – Приготовились… слушаем музыку!.. Вторая позиция!.. Пятая…Так…Хорошо… Рыхлякова, выворотней бедро!.. Ещё, ещё!.. Начали движение!.. Адажио… четвёртый арабеск! Хорошо…хорошо… Четвёртый фор-де-бра!.. продолжайте… хорошо… Стоп! – очередной хлопок, эхом отдающийся в зале. – Начинаем аллегро!.. Та-ак, движение… не задерживайтесь – быстрее, быстрее! Ноги, мадемуазель, думают самостоятельно… Аттитюд выше! Кшесинская, не морщите лоб, скоро состаритесь… Продолжаем… выворотность не забывать!.. Стоп! Повторили… с левой ноги!.. Хорошо! Теперь с правой!.. Стоп! Всё – обратно!.. Начали… И-и раз!.. И-и два!..

Живые оловянные солдатики в стандартных юбочках с воланами, прикрывающих колени, повторяют раз за разом элементы классического танца. Каждое положение корпуса, каждая позиция рук и ног, каждый поворот или наклон головы предопределены каноном. Любое отклонение от образца недопустимо, пресекается немедленно.

– Не фантазировать! Делайте, как я показываю! И-и раз!..

Вертится гончарный круг, неделя за неделей, месяц за месяцем. Глина в руках мастеров не всегда подходящего качества – отбрасываются в угол мастерской чужеродные куски, негодный полуфабрикат. Но и сами мастера часто не на высоте, случается сплошь и рядом: глина высших кондиций, а корёжится, пузырится, утекает сквозь пальцы, потому что пальцы нечутки, неталантливы, и выходят, в итоге, из печи после обжига изделия-уродцы, которые, как потом ни глазурь и ни раскрашивай в яркие цвета, лучше выглядеть не станут: цена им в базарный день копейка. Штучный, коллекционный товар на выходе – редкость…

В десятом, выпускном, классе педагога Христиана Петровича Иогансона несколько кандидаток на высший балл. Кшесинская – в ведущей тройке. После суховатой педантичной Вазем с её замечаниями на репетициях, похожими на диктант, уроки «Христеньки», как зовут его между собой воспитанницы, всегда – игра, образные представления.

Величавый патриарх со скульптурной лепкой лица Иогансон не просто самый титулованный среди педагогов-репетиторов. Начавший балетную карьеру, как Кшесинский-отец, ещё в царствование государя Николая Первого, танцевавший некогда в паре с самой Марией Тальони обрусевший швед-эмигрант – один из творцов русской школы классического танца, ревностный её служитель и охранитель. Большинство училищных педагогов были когда-то его питомцами и в собственной практике следуют благоговейно заветам учителя.

В классе «Христеньки» всегда приподнятая атмосфера: безупречно одетый, говорящий с французским акцентом улыбчивый ветеран заражает учениц артистизмом, благородной, неаффектированной простотой. Его показы выразительны и ясны, он учит воспитанниц не скакать эффектно на пальцах, а мыслить и переживать. Работая с ним, не замечаешь абсолютно часов: звонит за стенкой колокольчик к окончанию занятий, а чувство такое, будто и половины урока не минуло.

У старого джентльмена правило: ждать, пока не покинет зал последняя ученица.

– Христиан Иванович, до свидания!

Элегантный наклон головы в сторону присевшей в книксене «пепиньерки».

– О ревуар, Христиан Иванович!

Очередной полупоклон, улыбка.

– До свидания…

– Малечка дорогая! – наклонившись, он целует её в макушку. – Пожалуйста, кланяйтесь от меня почтенным вашим батюшке и матушке!

– Спасибо, Христиан Иванович! Непременно!

– Храни вас Бог, детка!

– Значит, воспитанником своим ты вполне доволен? – тучный, в пышных усах Александр Третий глянул вопросительно на неудобно сидевшего напротив обер-прокурора Синода Победоносцева. – Служит исправно, от дел государственных не отлынивает… Так что ли?

– Точно так, ваше величество.

От опытного царедворца не ускользнула озабоченная нотка в словах государя. Что, интересно, за сим последует?