Богдан Коломийчук - Людвисар. Игры вельмож

Знал бы ты, сколько скорби познать придется тебе, то остался б со мной за домом сим присматривать…» На что упрямый герой, наблюдая, как служанки прибирают разобранное ложе, ответил: «Ты не гневайся, владычица-богиня! И сам-то я хорошо знаю, что и станом, и ростом своим, и красотой — всем уступает верная моя Пенелопа. Но лишь к ней я стремлюсь и душой туда порываюсь…»

Напротив была роскошная кровать, рядом с которой стояла позолоченная Артемида. До нее тянулся мягкий ковер, и Христоф робко затоптался на месте. Он вдруг с отвращением ощутил всю грязь на себе, а чересчур залеплены навозом сапоги.

На кровати кто-то едва слышно шевельнулся. Вслед за этим сладкий женский голос произнес:

— Наконец, Димитрий! Господи, как же я по тебе соскучилась…

Итак, того, кто должен был быть на его месте, зовут Димитрием. Боже Всемогущий, что сейчас будет! Он вытер пот со лба и набрал воздуха в легкие — надо признаваться…

— Тот кабан Станислав на охоте, и я сразу же отправила Меланию за тобой. Иди сюда. Ты часом не прихватил по дороге вина? Я жажду… — послышалось снова.

Курьер приблизился так осторожно, словно шел по иголкам.

— Наклонись, я совсем тебя не вижу, — приказал голос, — поцелуй меня… Нет сил ждать…

Головокружительный запах теплого женского тела ударил ему в ноздри, всколыхнув нутро, как чашу с вином. Превыше всего хотелось подчиниться, послав под три черта здравый смысл и все на свете.

— Раздевайся — это сладкое пение лишало ума. — Ты знаешь, сегодня я рассматривала греческие фрески. Там мужчина целовал гетеру в уста и одновременно ласкал ее раковину… — она засмеялась.

— Пани… — выдавил наконец из себя гость.

— Пани? — соблазнительница скатилась с постели.

Она опешила, словно колебалась: закричать или дать пощечину? Наконец, застенчивость и злость заставили прытко спрятаться за Артемидой. Казалось, теперь в ее власти превратить его минимум на оленя, как беднягу Актеона.

— Как вы сюда попали? — строго спросила богиня.

— Меня провела ваша служанка, — ответил смертный.

— Мелания? Разве она не заметила, что вы — не Димитрий? Господи! Забудьте это имя!..

— В корчме было темно, моя пани, а я спасался от солдат. Покорнейше прошу, не гневайтесь, — виновато сказал Христоф.

— От солдат? Так вы — разбойник? — испугалась Артемида.

— Отнюдь, моя пани. Я курьер, — пояснил тот.

— Курьер? А в моей спальне хотели поменять коней? — ядовито произнесла женщина. — Убирайтесь прочь!

Посланник бургомистра молча поклонился и направился к окну.

— Погодите! Куда вы? — остановил его зов.

— Иду прочь, моя пани, как вы и приказали, — смиренно ответил тот.

— В окно? Дурень, да вы хоть глянули вниз? Вы разобьетесь прямо под ним!

Настало молчание. Слышен был даже шорох песка в стеклянных часах. В итоге Артемида отозвалась снова:

— Как вас звать? — уже мягче спросила она.

— Христофор, моя пани, — ответил курьер.

— Скажите, вам ведомо, кто я?

— Смею думать, что вы — жена вельможного пана Даниловича, владельца замка…

— Молчите! Больше ни слова…

Хозяйка во второй раз прислушалась к шороху песка, после чего взволнованно молвила:

— Сколько вам нужно, чтобы вы все забыли? Навсегда?

— Нисколько, моя пани, — ответил тот, — позвольте только оставить вас, пожелав Господней доброты.

— Вы благородный человек, Христофор, — сказала женщина, — возможно, когда-нибудь я отблагодарю вас как следует, а пока вот, возьмите…

Над плечом Артемиды появилась золотая цепочка с небольшим изумрудом. Курьер, поклонившись, с радостью принял подарок, успев даже поцеловать пальчики своей благодетельницы.

Неожиданно в комнату ворвалась Мелания и, упав на колени, завопила:

— Простите мне, пани! Ради Святой Марии, простите! Это не Димитрий! — тут она ткнула в Христофа, что спешно прятал украшение в карман.

— Замолчи, — цыкнула хозяйка, — или ты думаешь, я не заметила? Выведи этого человека так же, как и привела. Слышишь? И успокойся, дура! Всех поднимешь на ноги!

— Не могу! Не могу вывести, моя госпожа… — не унималась та.

— Почему не можешь? Почему не можешь, дура?

— Потому что Димитрий ждет в моей комнате, ясная пани! Этот идиот, самозванец, не закрыл люк в корчме, и Димитрий один сюда добрался, без меня… Простите, простите…

— Встань, Франца, — сердито приказала госпожа, все еще прячась за Артемидой, — что ты ему сказала?

— Что вы просили подождать и выпить вина из греческих кувшинов… Простите меня…