Богдан Коломийчук - Людвисар. Игры вельмож

Бургомистр закусил губу.

— А кроме них?

Пан Ежи почесал за ухом.

— Разве что замковые драбы.

— Не покинут же они замок, — процедил сквозь зубы Шольц.

Пан Ежи пожал плечами.

— Выстроите своих цепаков, — решил бургомистр, — и сами оденьте парадный мундир.

— Буде исполнено!

— Еще бы цветов и женщин… Цветы и женщины… Да чего вы встали? Работайте, черт побери! У нас час — полтора, не больше!

Суета возобновилась, и от этого мозг бургомистра заработал быстрее. Он зыркал по углам, на потолок, в темное окно, однако решения нигде не было. Зато стража провела в зал какого-то человека в дорожном костюме, что торжественно сообщил:

— Его сиятельство через полчаса прибудет во Львов!

— Вот напасть! — завопил бургомистр. — Идите, ищите девушек!

— Якуб, в такую пору мы найдем разве что блудниц, да и то спящих, — сердито ответил войт (городской глава, старшина, староста), которому эта возня уже давно была в печенках.

— То приведите блудниц, черт побери!

— Блудниц?!!

— А что? У них на лбу не написано, кто они!.. Мартин!

Парень мигом оказался рядом.

— Скорее к борделю!

От неожиданности у лакея онемел язык, зато округлились глаза.

— Ты знаешь, где во Львове это место? — уже тише спросил бургомистр.

Мартин нерешительно покачал головой.

— Да не ври, я в твои годы знал всех шлюх поименно!

Парень понял, что бочка с порохом внутри этого человека вот-вот взорвется, а потому решил не сопротивляться.

— Пойдешь, нет, побежишь туда и скажешь, чтобы с десятеро красивейших оделись нарядненько и немедленно явились сюда. Понял?

Мартин кивнул головою.

— Чего стоишь? Скорее! — закричал Шольц.

Казалось, что тот окрик породил вихрь, который мигом вынес лакея на Рынок. Тут он остановился, чтобы перевести дыхание, но, почувствовав на себе обжигающий взгляд, помчался дальше, проклиная службу, обезумевшего бургомистра и всех проституток на свете.

Но бежал Мартин недолго: миновав кладбищенские стены, что оберегали мертвых от живых у церкви латинян, остановился неподалеку от ворот. На одном из домов висела, держась из последних сил, вывеска «Львовские цыплята». Рядом с ней действительно был деревянный цыпленок с невероятной величины расправленными крыльями, поэтому одни видели в нем летучую мышь, а другие — пегаса. Впрочем, хозяина это не огорчало. Цыпленок был призван привлекать посетителей и с честью выполнял свой долг. За что и получал вознаграждение — несколько мазков желтой свежей краски на свои странные крылья ежемесячно.

Внутри царили тишина и смрад. Несколько скудных ламп освещали хозяина, что спал, сидя за массивным столом среди многочисленных огрызков и объедков. Под ногой лакейского ботинка разлезся кусок грязнющего сала. Мартин брезгливо скривился и несколько раз шаркнул подошвой по полу, как молодой бык в загоне. Корчмарь немного поднял взлохмаченную голову и взглянул на него равнодушным взглядом.

— Что ты тут делаешь? — промямлил он.

Мартин, немного ступив вперед, тихо молвил:

— Девку хочу… Имеешь?

Корчмарь хмыкнул и, наконец оторвавшись от стола, сел, опираясь только на локти.

— Что, кровь кипит? А деньги имеешь?

— Кипит, — ответил, краснея, парень. И немного стесняясь добавил: — И деньги есть. А десятерых… Имеешь?

От этого хозяин проснулся совсем. Он на миг вгляделся в лакея, а потом зашелся хриплым, как свиное хрюканье, смехом. Парень достал из-под ливреи кошелек бургомистра и вытряхнул горсть злотых на стол. Смех оборвался, и хозяин жадно сглотнул слюну.

— С того бы и начинал.

— Я их возьму с собой.

— Ладно.

Сгребя золото, корчмарь спрятал его в карман и поднялся из-за стола. Сделав знак идти следом, он направился в темный угол к лестнице наверх. В небольшой комнатке спали проститутки, кто где. Их тут было душ двадцать, если не больше. Похоже, корчмарь неплохо на этом зарабатывал, если имел возможность их столько содержать.

В углу стоял шкаф, посредине — стол, у стены — большая кровать, на которой спали семеро. Больше из мебели не было ничего. Из-под скомканных платьев отовсюду выглядывало самое сокровенное, что было тут предметом торга. Каждая из них справедливо могла считать себя красавицей. В конце концов, других корчмарь к себе не нанимал.

Окно было заперто, и утренняя свежесть сюда еще не проникла. В комнате стоял дурманящий дух пота, какого-то дешевого зелья и вина.

— Просыпайтесь, девушки! — громко сказал корчмарь. — Паныч десятерых заказал.