Роберт Фаббри: Веспасиан. Фальшивый бог Рима

Ирод бросил вслед рабу кубок.

— К сожалению, Синнацес, в отличие от Парфии, здесь они лишены свободы раздавать идиотам заслуженное наказание.

Сабин бросил на Ирода полный ненависти взгляд.

— Хочу напомнить тебе, еврей, что я сенатор. Так что придержи язык, — он повернулся к Пилату. — Жрецы предложили нам арестовать смутьяна, а поскольку ты не желал браться за это дело, так как у тебя имелись другие дела, мне ничего не оставалось, как действовать на свой страх и риск.

— Не было у меня никаких «других дел». Я был пьян, а сейчас я ещё пьянее. Но даже в таком состоянии я бы догадался притащить этого безумца сюда и посадить под арест, и не оставил бы его евреям. И мне наплевать, сколько еврейских жрецов я бы тем самым обидел. Если на то пошло, мне вообще наплевать на них всех, квестор. Ты слышишь меня? Наплевать!

— Теперь его будут судить жрецы и признают его виновным, потому что это в их интересах, — возразил Сабин.

— Они его уже судят и пытаются приговорить к смерти. Скажу больше, они так из кожи вон лезут, что нарушили даже пасхальный шаббат, лишь бы только осудить его уже сегодня. Кайафа прислал мне записку, в которой просит меня рано утром прийти во дворец, чтобы я подтвердил их приговор, прежде чем они забьют его камнями.

Сабин растерянно посмотрел на своего начальника.

— Тогда в чём проблема?

Пилат сокрушённо вздохнул и закрыл глаза. Откинув голову назад, провёл обеими руками по волосам.

— Ты новичок в этой заднице мира. Ну, хорошо, я сейчас попробую объяснить тебе всё в простых словах, — произнёс он, всем своим видом давая понять, кто он такой. — По твоим собственным словам, как ты пишешь в рапорте, Иешуа сам организовал свой арест. Он подослал Иуду, чтобы тот сдал его жрецам, потому что хотел, чтобы те признали его виновным. Евреи, а не мы. И всё потому, что его популярность среди черни так велика, что он надеялся, что народ восстанет против жрецов и всех иерархов храма за то, что те приговорили его к смерти, а также против Рима, за то, что мы подтвердили этот приговор. Всего одна грубая ошибка с твоей стороны, и Иешуа сумел бы вбить клин между чернью и единственной властью, которую та признает, — жрецами, которые своим положением обязаны Риму и в случае мятежа ничего не выиграют, а скорее, потеряют.

До Сабина дошла вся глубина собственной неправоты.

— То есть, если бы его осудили мы, жрецы могли бы призвать чернь к повиновению, и та бы их послушалась. И если бы мы в придачу продемонстрировали силу, это отбило бы всякое желание бунтовать.

— Именно, — насмешливо произнёс Пилат. — Наконец до тебя дошло. Итак, Ирод, мы должны положить этому конец прежде, чем последователи Иешуа станут баламутить народ. Скажи, что мне делать?

— Ты должен прийти во дворец рано утром.

— И отменить приговор?

— Нет, коль Иешуа наконец в твоих руках, ты не можешь оставить его в живых. Ты должен помирить жрецов с чернью, чтобы та и дальше повиновалась им.

— Да, но как?

— Тем, что заменишь еврейское побивание камнями римской казнью на кресте.

— Этот человек должен умереть, — прошипел Пилату первосвященник Кайафа. Облачённый в роскошные долгополые одежды, в комичном шёлковом тюрбане, усыпанном драгоценными каменьями, с длинной седой бородой, он напомнил Сабину скорее восточного царька, нежели жреца. С другой стороны, судя по размерам и пышности иерусалимского храма, иудаизм — религия богатства. Её жрецы могли позволить себе любые излишества на деньги бедняков, которые те несли в храм, в надежде на то, что их суровый еврейский бог проявит к ним милосердие.

— И он умрёт, — ответил Пилат. В такую рань — в первые часы после рассвета — прокуратор никогда не бывал в хорошем настроении. Вот и сейчас он с трудом сдерживал раздражение. — Но умрёт как римлянин, а не как еврей.

Сабин стоял рядом с Иродом Агриппой, наблюдая за столкновением двух самых влиятельных фигур провинции. Было видно, что оба терпеть не могут друг друга, особенно после того, как Пилат с нескрываемым злорадством указал на западню, которую Иешуа подстроил Кайафе, и как тот по причине своей политической близорукости в неё угодил.

— Чтобы избежать мятежа, — продолжал Пилат, — который, судя по имеющимся у меня донесениям, готовили Иешуа и его сторонники, ты должен действовать так, как я тебе приказал, причём немедленно.

— Ноя могу быть уверенным в том, что ты поступишь так, как и обещал?

— Ты сегодня нарочно такой непонятливый? — рявкнул на жреца Пилат, не в силах больше сдерживать клокотавшую внутри злость. — Потому что в данном случае мы на одной стороне. Всё уже готово, приказы отданы. А теперь ступай!