Александр Архипов - Бог с нами, братья!

— По какой… Двадцать километров они повезут эту парочку, двадцать вы… А там привал, — мудро изрёк Боцман.

Спор затянулся на три выкуренные сигареты. Обратил внимание на группу своих бойцов, спрыгнувших с БТРа-катафалка. Они быстро отбежали от машины и стояли метрах в тридцати от своего средства передвижения, с надеждой глядя в нашу сторону. Чувствовалось, что ещё немного, и они проголосуют идти пешком. И только преданный вверенному имуществу механик-водитель со страшным рыком блевал, по-отечески обняв, третье левое колесо БТРа. Внезапно ветерок слегка изменил направление… Самопроизвольно левая ладонь зажала рот, а правая нос. Глаза, смочив щетину слезой, захлопнулись, а в мозгу выстрелила команда:

«Газы, бл…!!!»

Все поняли — именно так смердит в аду! И сразу всё стало понятным. Споры и предложения отошли на задний план. А в голове у командира, то есть у меня, созрело единственно правильное решение. Но вмешалась рация. Вернее, начальник разведки подполковник Белкин.

— Гвоздь, я Белый! Как у тебя? Сообщи ориентировочное время прибытия на базу! — нетерпеливо начал начальник.

— Здорова! Через пару часов остановимся на привал, темнеет. Считаю движение в тёмное время суток, неоправданно рискованным. Местность незнакомая. А вот с рассветом тронемся. На завтрак, думаю, не успеем, а вот на обед — ждите!

— Вы нарушаете правила радиообмена, — пропищало в наушниках контролирующее создание.

— Это, что там за ёб…? Белый, вопрос есть. Я тут гостинцы везу… бородатые такие. Импортные. Они точно нужны? Прошу подтверждения. Воняют, спасу нет. Потекут от жары, «бэтэр» не отмоем, — решился я задать главный вопрос.

— Не морочь мне голову, что за гостинцы? Что воняет? Саша, едь давай, — не хотел идти навстречу озабоченным воинам подполковник.

— Вы нарушаете… — опять «затошнил» тоненький голосок.

— Да помолчи ты, пискля, — прикрикнул я на дежурную связистку, — два трупака везу, как ты приказывал, на базу. Для идентификации. Портятся… жара ж, Вадик! Что непонятного то? Личности опознаны родственниками на месте, в кишлаке.

— Да, что ты мне… Какие… на хрен… да в жоп… Как маленький, ей богу! Постарайся быть раньше. Я тебя здесь жду! — как-то даже обидно закончил разговор начальник и старый друг.

— Отбой, — грубо рявкнул я в микрофон.

Одно успокаивало и одновременно настораживало — нас ждут, а значит, что-то уже новенькое придумали, и отдохнуть не дадут. Обернувшись к командиру БТРа, я коротко сказал:

— Берём лопатки, копаем ямки и закапываем!

Давно я не видел столько радостных улыбок во время похорон! Добежав почти до своей машины, сержант обернулся, сложил ладони рупором и заорал:

— Одну или две?

— Что две? — не понял я радости в голосе распоясавшегося сержанта.

— Ям одну копать или две?

Я нервно сплюнул на зашипевшее крыло БМП и махнул рукой. Что в принципе означало: не больше двух!

По мусульманскому обычаю хоронить усопших мусульман надо было до заката солнца. Один закат мы уже прозевали, надо было хоть со вторым не оплошать. В смысле солнце уже видно не было, но астрономически оно ещё за горизонт не опустилось. Кто виноват, что Афган — страна гор? Грунт был мягкий, а копали человек пять… Старались, аж с носа капало. Успели. Похоронили в одной могиле. В братской. Они ж братья по оружию.

Поднял своих ещё по тёмному. Быстро на спиртовках сварили кипяточек, попили горяченького, пока двигатели машин прогревались, и вперёд. За час до прибытия связались с базой и обозначили своё местоположение. Ответили, что нас ждут, санчасть к приёму раненых готова, а в столовой ждёт завтракообед. Последнее было не очень понятно, но скорость сбавлять не стали. Ещё один сюрприз ожидал на КПП базы в виде свежевымытого УАЗика начальника штаба бригады. Я сразу понял: за мной. Короче, не дали ни умыться, ни пожрать, ни пос… Вот так — пыльного, грязного, вонючего, голодного, но зато с полным мочевым пузырём меня и доставили в кабинет начальника штаба. Понятно было одно — случилось что-то серьёзное.

В кабинете я был не первый, но и не последний. В центре кабинета изваяли полковника Артамонова. Он стоял безмолвной статуей и молча двигал желваками своих широких скул, глядя на мои, цвета марсианской пыли, замшевые сапоги. От входной двери вглубь кабинета всего два шага чётким строевым и пол кабинета на пару миллиметров в красно-рыжей взвеси. Можно сказать, отомстил за срочность. Правда, от усердия чуть мочевой пузырь не рвануло, но это уже детали. Чихнули практически одновременно. Я — лирическим баритоном, полковник трагическим басом.