Александр Прозоров - Месть княгини Софьи [litres]

– Не может такого быть! – покачал головой государь. – Он принес мне клятву верности!

– А еще в Литве сидит князь Серпуховской, Василий Ярославович, – продолжил посол, – каковой собирает армию для твоего свержения, созывает союзников и просит помощи у всех государей окрест. Гонцов к моему господину он тоже присылал.

– От этого князя другого и не ждали, – пожал плечами государь.

– Мой господин велел передать, Дмитрий Юрьевич, – вскинул подбородок Газан-мурза, – что твое имя известно во всем мире. Ты умелый воевода, мудрый правитель и честный человек, не нарушающий своих обещаний. Великий и всемогущий Махмуд-хан хотел бы иметь тебя среди своих друзей и союзников. Но интересы Орды важнее его желаний. Орда поддержит того из русских правителей, кто станет платить ей дань. Твое слово само по себе дороже золота, Дмитрий Юрьевич. Признай долг своего брата Василия, и я самолично притащу к тебе всех твоих врагов с петлей на шее! Но если ты откажешься, то не просидишь на своем троне даже до Рождества. Что ты выбираешь, государь всея Руси?

В Посольской палате весьма надолго повисла тяжелая мучительная тишина. Пока ее вдруг не разорвал твердый, уверенный голос:

– Еще ни разу от сотворения мира не случалось такового позора, чтобы Русь Орде дань платила! И впредь сего тоже никогда не случится! Так своему господину и передайте!

– Да будет так, Дмитрий Юрьевич, – поклонился Газан-мурза, и ордынское посольство покинуло гулкую залу.

25 октября 1446 года. Вологда, княжеский детинец

Князь Тверской Борис Александрович приехал в Вологду неожиданно, без предупреждения – просто завернул сюда по пути из Кирилло-Белозерской обители. Однако же он привез с собою в подарок набор серебряной посуды из мисок с высокими бортиками – что, понятно, куда как удобно для слепца, то промахивающегося пальцами мимо тарелки, то по случайности сталкивающего с нее еду на стол. Сверх того он подарил Марии Ярославовне отполированное до полной прозрачности редкостное обсидиановое зеркало, да вдобавок еще и два освященных образа – Спаса Нерукотворного и Непорочной Богоматери.

Поначалу Василий Васильевич отнесся к гостю с подозрением, но тот ни разу не упомянул ни про Москву, ни про Шемяку, ни про государев престол, беседуя токмо об урожаях, уловах, о подорожавшей соли, поднявшейся в земле воде, подтопившей многие погреба… И постепенно правитель Вологды оттаял, успокоился, опрокидывая вместе с князем Тверским один за другим кубки с хмельным медом.

– Хороший напиток, душевный! – похвалил угощение Борис Александрович. – А у нас на торгу, вы не поверите, вино ароматное появилось. Уж не ведаю, как тамо немцы над ним колдуют, однако же иные бочонки открываешь, а запа-ах! Ну словно бы головой в ведро с вишнями упал. Другую откроешь – яблоки! И ведь не сидр, нет! Сладкое, терпкое, а запах, словно яблоко жуешь. Есть таковые грушевые, есть малиновые, земляничные тоже… Эх, и как же я с собою ни одного на пробу взять не догадался? – посетовал князь. И вдруг щелкнул пальцами: – А поехали, други мои, ко мне! Василий Васильевич, поехали со мною в Тверь? Хоть ненадолго погостевать?

– Спасибо, конечно, за приглашение… – уважительно начал отвечать правитель Вологды, но гость договорить ему не дал:

– Поехали со мною, друг мой, я тебя умоляю! Мой ушкуй прямо сейчас у твоего причала. По сходням взойти, в покоях расположиться – вот и вся недолга! Когда же еще такая оказия случиться сможет? Поехали! Вина немецкого выпьем, с детьми познакомимся, о жизни поговорим. Ведь так хорошо сидим! А задерживаться нельзя, вот-вот ледостав случится. Поехали, княже! Когда ты в последний раз Вологду свою покидал? Поехали, ныне самое время! До ледостава ко мне доберемся, там в самую распутицу погостишь, а потом по вставшей Волге спокойно назад вернешься!

Заставив хозяина дома заколебаться, Борис Александрович повернулся к его супруге:

– Мария Ярославовна, милая! Сказывают, чтица ты знатная, умелая. У меня в Твери книгохранилище изрядное собрано. Всяких разных повестей в достатке, и с приключениями, и с наставлениями, и сказки арабские хитрые. Выберешь любые, станешь супруга зимними вечерами чтением баловать, детей своих развлекать. Поехали, умоляю! Мне еще ни разу в жизни столь славные собеседники не встречались. Столь быстро расставаться, прямо сердце кровью обливается. Поехали со мною! Прямо сейчас и поехали, прошу! Просто умоляю!

– Ну, не знаю… – засомневалась женщина. – Вестимо, Васенька, мы и вправду давно уже из города никуда не отлучались.