Фаина Гримберг - Судьба турчанки, или времена империи (триптих) - Призрак музыканта, Врач-армянин, Я целую тебя в губы

В замок Леко Маркос нагрянул неожиданно. Он объявился перед замком, затрубил в рог. Вроде бы он пришел с миром, и не опустить подъемный мост, не отпереть ворота было бы неучтиво и противно законам этой страны. Маркоса не сопровождали его воины (которых, впрочем, правильнее было бы назвать шайкой), а только двое самых близких друзей и сподвижников. Стоит и о них сказать кое-что. Ре- ласа называли Крылатым, потому что на спине к его доспехам были прикреплены небольшие медные крылья, ярко блестевшие в солнечные дни. Павлос был по происхождению грек, кто были его родичи, никто не знал, но сам он выдавал себя за сына болгарского царя. Царь якобы тайно обвенчался с его матерью, но затем вынужден был жениться по расчету на дочери одного из своих боляр и через некоторое время скончался, так и не успев узаконить права Павлоса на болгарский престол, поэтому престол достался его сыну от второй жены. Однажды мать Павлоса в каком-то с кем-то разговоре упомянула о правах сына на царский престол. Тогда вдовая царица приказала схватить мальчика и бросить его в подземную тюрьму, что и было исполнено незамедлительно. Дверь замуровали и не давали ребенку еды. Но, когда спустя год решили посмотреть, что сталось с юным узником, оказалось, что он жив и здоров. Тогда царица приказала убить его. Но тут мальчику удалось бежать. Это свое вранье Павлос положил весьма складно на музыку и часто исполнял, подыгрывая себе на струнном инструменте, который сербы зовут гузлой, должно быть, этот инструмент ведет свое происхождение от греческой кифары. Новый болгарский царь не один раз обращался к правителю сербов, прося выдать ему Павлоса (ведь Павлос выдавал себя за его брата и претендовал на престол!). Но царь сербов отделывался отговорками, вероятнее всего потому, что, прежде чем выдать Павлоса болгарам, надо было его поймать, а поймать его было не проще, чем поймать проливной дождь или буйный ветер. Интересно, что Павлос обзавелся сторонниками даже и в самой Болгарии. А, впрочем, что здесь удивительного? Народ вечно недоволен любым нынешним правителем и все свои надежды возлагает На будущего правителя, и, ослепленный радужной перспективой исполнения несбыточных надежд, народ порою оказывает поддержку заведомым авантюристам и самозванцам, словно бы не замечая их жестокости, вероломства и коварства.

Когда я, еще ребенок, слушал всю эту историю (а слышал я ее не один раз), меня смущало то, что этот Павлос был музыкантом. Понятие «музыканта» для меня всегда соотносилось с древним Омиром. Я убеждал себя, что Павлос просто не мог быть настоящим, истинным музыкантом. Разве может настоящий музыкант добиваться такой суетной цели, как царский престол? Нет! Ведь он повелевает безграничным царством звуков и слов. Откровенно говоря, так я продолжаю думать и сейчас, прожив долгую жизнь и многое испытав.

Итак, в обществе мнимого музыканта Павлоса и Крылатого Реласа Маркос объявился у стен крепости Леко. И тому ничего не осталось, как впустить не очень-то желанных гостей.

Сначала они вели себя скромно и ничего не говорили о цели своего приезда. Леко также принимал их без всякого парада, как и положено принимать гостей, явившихся запросто, без свиты. Их препроводили в одну из трапезных и угостили сытным обедом, сдобренным крепким вином. После обильных возлияний Маркос заговорил об охоте с кречетами. Леко было подумал, что, слава Богу, пронесло, и вести о сватовстве оказались пустыми слухами. Но, когда опьяневший Маркос, пристально вглядываясь в лицо гостеприимного хозяина своими разбойничьими глазами, наглыми и мрачносмеющимися, принялся распространяться о том, как сильный кречет камнем падает на куропатку, до Леко дошло, что весь этот разговор об охоте — обычная аллегория сватовства: куропатка — невеста, кречет — жених. Должно быть, этим греческим сравнениям научил Маркоса Павлос.

Леко пришла было в голову мысль — запереть незваных гостей в трапезной и просто-напросто прикончить. Ведь в крепости было полно воинов Леко. Но тут он подумал, что его станут осуждать — это не дело — напускать на трех человек многих воинов. После этот Леко жалел о том, что не привел свой замысел в исполнение.

Маркос вынул из-за пазухи золотое яблоко — свадебный знак, яблоко было выковано из чистого золота, Маркос мог себе такое позволить. Разговор пошел в открытую.

— Выдай за меня замуж свою красавицу сестру! — предложил Маркос, — Породнимся, объединим наших воинов и не будет нам равных по богатству и силе!