Валентин Иванов - Необычайные приключения Кукши из Домовичей. Сигурд победитель дракона. Повести древних лет

— Это она про кого? — спрашивает Кукша. — Неужто про тебя?

— А то про кого ж! — отвечает Харальд и приосанивается. — Отец владеет четырьмя областями, а я буду владеть всей страной. Такого конунга в Норвегии никогда еще не было!

Кукша восхищенно восклицает:

— Вот это да!.. Здорово, ничего не скажешь!

Когда они покидают поляну, Кукша оглядывается на курган.

Там зарыт живой человек.

Приходит зима. Сыплет мелкий густой снег, и кажется, что над каменистыми холмами, над лесами, над королевской усадьбой просто висит сырая белая мгла. Но на глазах растут, словно разбухают, сугробы вокруг домов и хозяйственных построек, все тяжелее становятся снеговые шапки на крышах. По утрам иной раз приходится лопатами прокладывать дорожки, чтобы попасть в конюшню или в кладовую.

С наступлением холодов Харальд и Кукша реже бывают в оружейной, потому что она не отапливается. Теперь они часто заходят в кузню, там всегда пышет жаром от горна. Они подолгу наблюдают за работой кузнецов, которые обращаются с раскаленным железом ловко и уверенно, не хуже, чем женщины с тестом.

Но особенно уютно по вечерам в девичьей горнице. Там собираются конунговы дочери и служанки. Они прядут или ткут. Сестры Харальда — белокурые румяные девушки. У них длинные распущенные волосы, которые они старательно расчесывают. Голову поверх волос они повязывают лентой, расшитой золотыми нитями, бисером или драгоценными каменьями. Лента эта не только для красоты, ее повязывают прежде всего затем, чтобы волосы не мешали работе. На руках у сестер золотые и серебряные запястья, пальцы унизаны перстнями.

Они кажутся Кукше красавицами, но больше всех ему нравится Сигне, которая с ним ласковее других. Она уже совсем взрослая, ей четырнадцать лет, поэтому она относится к нему покровительственно.

Хотя девушки — конунговы дочери, они много работают: сидят за прялкой или ткут на кроснах [10] Кросны — ткацкий станок. льняные и шерстяные ткани. Сестры очень веселые и часто рассказывают смешные истории или затевают шутливую перебранку. Но поздно вечером, когда вся усадьба засыпает, здесь звучат страшные рассказы и сказки. Девушки к этому времени перестают работать, вооружаются старыми тупыми ножами и начинают искать друг у друга в голове.

Коптят и потрескивают льняные светильники в жировых плошках. Сигне сидит на лавке, а Кукша стоит перед ней на коленях, уткнувшись лицом в подол ее платья, и цепенеет от блаженства, когда Сигне ножом раздвигает его густые жесткие волосы у самых корней.

Как сладко замирать от ее прикосновений и от страха, слушая рассказы о назойливых покойниках, что выходят из своих могил и мешают людям спокойно жить, или о горных чудовищах троллях, которые любят теплую человеческую кровь! Мало-помалу он погружается в омут сна и оказывается дома, голова его лежит на коленях у старшей сестры Денницы, и она чешет ему голову ножом. Потрескивает лучина и с коротким шипением гаснут искры в корыте с водой.

В углу тихо и обиженно мычит теленок, которого разлучили с коровой и внесли в избу, чтобы он не замерз в хлеву. Входит Кукшина мать, ставит на лавку деревянный подойник с вечерним удоем. Пахнет парным молоком.

Сейчас Кукша выпьет чашку молока и залезет на полати, на медвежьи и овчинные шкуры. Он будет уже засыпать, когда сестры тоже влезут на полати и Денница, как обычно, ляжет возле него. А может, это не Денница, а Сигне? Хорошо бы, они обе всегда были рядом с ним.

Потом все пропадает, нет больше ни Денницы, ни Сигне. Какая-то страшная сила сковывает его по рукам и ногам, на груди он ощущает неимоверную тяжесть. Он кричит в отчаянии и просыпается. Кукша лежит на лавке, на нем сидит Сигне, она заливается громким смехом. Кругом хохочут ее сестры и служанки.

Спросонья все они кажутся Кукше сказочными колдуньями. Сигне хохочет громче всех, зубы у нее белые, как творог. Глаза ее, прозрачные, с темной обводкой, сверкают. Хохоча, она раскачивается и запускает пальцы в волосы Кукши, будто собирается оторвать ему голову.

На шее у Сигне на золотой цепочке болтается крохотный мешочек из тонкой козловой кожи. Она говорила как-то, что в мешочке особый заговоренный корешок, который предохраняет от злого глаза. Корешок ей дала одна старая колдунья, финка.