Валентин Иванов - Необычайные приключения Кукши из Домовичей. Сигурд победитель дракона. Повести древних лет

Постепенно им овладевает блаженство, какого он никогда прежде не испытывал. Он сознает, что течение уносит его в открытое море, но не в силах пошевелиться и нарушить сладостное оцепенение. Наконец он чувствует, как челнок начинает медленно подниматься и опускаться. Это дышит море. Сегодня оно спокойное и безмятежное, оно ласково баюкает маленького Кукшу в своих огромных объятиях, и он сладко засыпает.

Великий, счастливый, царственный град! Каких только имен не носил он на протяжении своей долгой жизни — Византий, Константинополь, Царьград, Миклиград! И кто поручится, что не было других, не удержавшихся в памяти людской? Никому не ведомо, когда возник он на холмистом мысу, с двух сторон защищаемый морем.

Великий, счастливый, царственный град!

С юга его омывает Пропонтида, в темно-синих волнах которой пляшут по воле ветра паруса, с северо-востока его отделяет от суши залив Золотой Рог с сотнями, а может быть, тысячами мачт, выстроившихся вдоль единой, во всю длину залива пристани. Суда с вытянутыми на берег носами отдыхают здесь после опасных странствий, где их трепали страшные морские бури и подстерегали свирепые морские разбойники.

В тихую погоду, когда спит морской прибой, из города доносится шум другого прибоя — это тысячи людских голосов, скрип повозок, вопли ослов, стук молотов в кузницах, слитые в единый гул. В зависимости от направления ветра гул то становится тише, то вновь нарастает.

Еще издалека взору путника предстает прекраснейший город Вселенной, раскинувшийся на семи холмах, окруженный грозными стенами небывалой высоты и толщины. По склонам холмов лепится бесчисленное множество подернутых голубой дымкой домов, там и сям сверкают белизной огромные дворцы, утопающие в зелени, и над всем этим великолепием царят синие и золотые купола знаменитых царьградских церквей.

Не мудрено, что пресвятая богородица, заступница рода человеческого, оказывает великому городу особое покровительство и неизменно приходит ему на помощь в случае нападения врагов.

Восхищенный путник, впервые увидевший Царьград, думает: «Недаром называют этот город счастливым, поскорей бы войти в него, ведь это, наверно, все равно что войти в царство небесное!»

Впрочем, Кукша ни о чем таком не думал, когда его с несколькими десятками других рабов расковали и вывели из трюма сарацинского судна, причалившего к пристани в бухте Золотой Рог.

Прошло несколько дней отдыха на подворье за пределами царьградских стен, когда невольников хорошо кормили и ничего не заставляли делать, и вот Кукша стоит голый на невысоком помосте в крытой галерее рядом с товарищами по несчастью.

Здесь невольничий рынок. Вдоль помоста лениво похаживают разомлевшие от жары люди, большей частью немолодые мужчины. Это покупатели. Время от времени кто-нибудь из них останавливается, разглядывает невольника и бредет дальше. Рабов нынче в Царьград привозят много, поэтому покупатели не спешат истратить свои деньги, придирчиво копаются в живом товаре.

Иные поднимаются на помост, щупают мышцы у несчастных, покорно ожидающих своей участи, задирают им губы, заставляют разевать рот. Зубы осматривают особенно внимательно, ибо качество зубов — один из главных признаков здоровья.

Покупатель, сделавший выбор, подходит к хозяину товара — чернолицему сарацину [18] Сарацинами жители Европы в старину называли мусульман, главным образом арабов. в белоснежном бурнусе. Кукша догадывается, что начинается торг, хотя и не понимает ни слова. Покупатель горячится, кричит, а невозмутимый сарацин сверкает в ответ белозубой добродушной улыбкой. Наконец торг завершается, покупатель отсчитывает деньги и знаком приглашает купленного раба следовать за ним.

Торговец невольниками считает Кукшу немым. Корсиканские сарацины, приезжавшие с партией рабов в Сицилию, уступили ему отрока за бесценок, честно объявив о его недостатке. У торговца не было повода изменить свое мнение на этот счет, и он тоже не запрашивает высокую цену за белоголового невольника. К тому же невольник очень молод и, по-видимому, ничего не умеет делать. Все его достоинство заключается лишь в его крепком здоровье.

Если бы в Большом царском дворце знали, что на одном из невольничьих рынков Царьграда продается храбрый и искусный воин с севера, его бы не замедлили выкупить, ибо царскую гвардию набирают большей частью из иноземцев варварского происхождения — хазар и выходцев и Тавроскифии — так жители Византийской империи называют Русь. Чернолицый сарацин неплохо заработал бы на немом отроке.