Валентин Иванов - Необычайные приключения Кукши из Домовичей. Сигурд победитель дракона. Повести древних лет

Вода вправду плеснула. Надо льдом поднялась круглая голова. Гарпуны на ременных поводках ударили с двух сторон, и охотники вытащили тяжелую морскую нерпу. Большой зверина, куда до него невским нерпам!

— С добычей!

Но Онг не хочет уходить:

— Мало сидели. Еще будет хорошо.

— Ладно. Еще посидим. Пусть на каждого придется по целой нерпе или по две.

Одинец так же терпелив, как Онг. Он может долго ждать. Он не торопится домой. А дом у него есть, есть и свой очаг. У других жены, а у него сестра, завещанная братом.

Как она захочет, так и будет. Ее воля.

Сувор, Бэва, Заренка и Одинец живут одной семьей. Былой друг-товарищ Изяславовых детей, былой Заренкин возлюбленный без злобы сделался кровным братом Доброги. Он честно, от души соблюдает братство, и он брат молодой вдовы.

С ними живет и пятый. Заренка ждет своего срока. Женщина бережно носит дитя. В нем возродится душа усопшего мужа.

После долгих ночей для человеческого сердца большая радость видеть, как нарастает солнечный день. Все выше ходит Солнышко над Черным лесом. Оно живо, как и прежде, оно не забыло людей.

Все выше и длиннее солнечный размах. Снег нестерпимо блестит и режет глаза, как каленым железом. Биармины принесли новгородцам особенные подарки: черные дощечки, укрепленные ремешками, чтобы их надевать на лицо. Перед глазами остается узкая щель, через нее и смотри, не то ослепнешь от ледяного моря. Сами биармины ходят в такой снасти. Не все повольники послушались друзей. Четверо почти совсем лишились зрения, пришлось отсиживаться в избе. Наука!

Еще с осени Онг и Расту обещали своему другу и наставнику Одинцу показать какое-то чудо. Они пустились в путь на низких санях в оленьих упряжках. На летних оленьих пастбищах биармины отвернули от моря в глубь земли. Ехали долго, оленям давали роздых, а сами спали в меховых мешках на снегу.

Биармины рассказывали, что в этих местах нет летних дорог из-за топей. Наконец добежали до холмов. Здесь.

На одном из бугров заступами раскопали снег, и Одинец увидел кости, которые, как камни, торчали из мерзлой земли. Странно и дико было видеть их. Еще раздолбили землю. Открылся серой глыбой чудовищный череп, из которого торчали два загнутых зуба, по сажени длиной. Кость белая с прожелтью, не хуже моржовой.

— Моржи, что ли, такие живут здесь?

— Нет, не моржи, и не живут, — толковали биармины. Они, как умели, объяснили своему большому новгородскому другу, что на этих местах и летом земля оттаивает лишь четверти на три, а бугры внутри всегда мерзлые. В них спрятаны чудовища по имени Хиги. Хиги обижали древних биарминов. Йомала помогла своим детям победить Хигов.

Еще отбили землю. Одинец увидел черную кожу с длинными рыжими волосами, без меха. Под ударами кожа рубилась, как кора, и показалось замороженное темное мясо.

Сюда биармины иногда ездили за длинными зубами, из которых вытачивали посохи для кудесников и почетных стариков-родовичей.

Расту и Онг выломали четыре длинных загнутых клыка, тяжелых, как железные. Они поклонились другу и просили принять дар. Здесь еще очень много такой кости, и они всю ее отдадут своему новгородскому другу.

— Твое, все будет твое, только ты учи нас. Ой, учи делать железо, еще учи, сильно бей нас, открой все тайны!

Расту снял с лица дощечки. Щурясь от снежного блеска, он говорил Одинцу:

— Смотри мои глаза, сильно смотри! Видишь правду? Ты нам хорошо, мы тебе еще больше хорошо!

Ночами бывало студено, а днем уже таяло. Подступала вторая ватажная весна. Море шевелило свой лед, на Двине прошла первая подвижка. Морской лед не дал ходу речному. В двинских устьях вода хлынула поверху.

Онг зимовал вместе с повольниками. Он говорил, что скоро оторвется морской лед и пройдет Двина. В кузнице не было дела, чтобы помогать Одинцу, и зимовавший поблизости Расту боялся надоедать своему другу. Биармин навещал острожек через день, через два. Расскажет, что видел, и попрощается. Уйдет было, но вернется, будто что-то забыл, и скажет:

— А будем вместе искать железо?

Или:

— А скоро новое железо приплывет сверху?

Надо быть, скоро.

Жена Сувора Бэва нянчит маленького живулечку. Ладный живулечка, занятный. На голове темный пушок, а глазенки голубенькие, в Суворову мать Светланку, в бабушку. Тельце с желтизной, как дареные Одинцу Хиговы клыки, и личико чуть скуластое, в дедушку Тшудда. Заренка возилась и миловала маленького мужичонку не меньше матери. Скоро и Заренкин живулечка придет на свет, он близок, стучится и просится. Это будет второе дитя новгородской крови, рожденное на берегу далекого Белого моря.