Альгирдас Поцюс - Заложники

Немного погодя в избе появилась тетка Вероника с малышами Левуте и Йонялисом. Ребятишки опрометью бросились в объятия матери.

Все шумно радовались возвращению домой, наводили порядок и не заметили, как во дворе появилась группа людей в серых шинелях. Они оцепили дом, а двое, скорее всего, старшие по званию, ввалились в избу.

— Вот и дождались, — охнула мать. — Чему быть, того не миновать.

Довиле сидела у стола и листала старые газеты. Она сразу узнала в одном из вошедших Пятраса Жичкуса. Его осунувшееся лицо заросло грубой щетиной. Прищурившись, он разглядывал комнату. Его, видимо, поразило такое количество детей. Глаза еще не привыкли к полумраку комнаты, и он пока не признал в сидящей у стола девушке одноклассницу.

— Здесь живет Казис Мажримас? — спросил невысокий плотный лейтенант с толстыми щеками.

— Здесь, — коротко ответил отец.

— Все члены семьи дома? — продолжал допытываться офицер.

— Все, к тому же есть и чужие, — вмешалась мать. — Тут и наша соседка, Вероника Стульпинене!

Мужчины в шинелях посмотрели на женщину, которая потихоньку кралась вдоль стены к выходу.

— Паспорт у вас есть? — сурово спросил Пятрас Жичкус и шагнул к перепуганной тетке.

— Отцепись! Неужели я его с собой под юбкой таскаю?! — рассердилась Вероника.

— Сейчас проверим! — угрожающе произнес Жичкус и заслонил выход.

Сидящая за столом Довиле наблюдала за этой сценой. Не выдержав, она вскочила:

— Я могу засвидетельствовать, Пятрас, что эта женщина — наша соседка Вероника Стульпинене.

Услышав свое имя, Пятрас Жичкус удивленно раскрыл рот и, прищурившись, стал вглядываться в собеседницу. Оставив Веронику, милиционер медленно пересек комнату. Все замолчали, лишь было слышно, как глухо топали по полу тяжелые армейские сапоги.

Узнав наконец Довиле, Жичкус нерешительно спросил:

— Это твои родители, да?

— Разве забыл, Пятрас, что я Мажримайте? — усмехнулась учительница.

Милиционер растерянно молчал. Видно, все происходящее было для него полной неожиданностью. В это время подал голос толстый лейтенант:

— Вот какое дело, гражданин Мажримас! Даю вам два часа на сборы! Вместе с семьей вы подлежите высылке за пределы республики!

Этот страшный приговор все Мажримасы встретили довольно спокойно, поскольку мысленно уже успели смириться со своей участью. А дети даже не поняли толком, что означают эти слова. Вытаращив глазенки, они разглядывали чужих дяденек с винтовками, прижимаясь на всякий случай к родителям.

— За какие провинности, позвольте спросить? — вызывающе обратилась мать к незваным гостям. — Неужели за то, что мы всю жизнь горе мыкали, что даже летом черного хлеба досыта поесть не могли? Куда ж нам трогаться с малышами, как можно?

— Таков приказ! — строго отчеканил лейтенант. — Вы являетесь кулаками и к тому же пособничаете врагам народа!

— Это мы — кулаки?! — взорвался и отец. — Где она, наша земля? Кочки да торфяники! Забирайте ее к чертовой матери!

— Вы содержали наемных работников! — бросил еще одно обвинение краснощекий лейтенант.

— Да, когда у нас был маленький ребенок, мы нанимали работницу. Но только тогда. А так мы всегда сами управлялись, — яростно спорил отец.

— Ага, значит, все-таки использовали наемный труд?! — обрадованно воскликнул офицер.

— Да председатель сельсовета и сейчас держит наемную работницу, — вмешалась в спор мать.

— Какую еще наемную?! У него домработница. По договору.

Мажримене криво усмехнулась и махнула рукой:

— Я ребятишек растила! Мне за это советская власть орден дала! А вы меня — в Сибирь!

— Хватит препираться! Знать ничего не хочу: таков приказ! Живо собирайтесь! — сердито прервал женщину лейтенант и, сев к столу, стал заполнять какие-то бумаги.

Во время этого бесплодного разговора Пятрас Жичкус молча стоял неподалеку от Довиле, у стены. Он все еще не мог прийти в себя от неожиданности. В Кликунайской волости людей по фамилии Мажримас пруд пруди, откуда же было молодому милиционеру знать, что придется отправлять в ссылку родителей Довиле, саму девушку. С утра они получили приказ, содержание которого было известно только лейтенанту. Услышав от Мажримене про орден, Пятрас насторожился: кажется, таких велено не брать. Может, удастся все повернуть иначе?

— Эй, Мажримене! — обратился он к матери многочисленного семейства. — Что у тебя за орден-то? Покажи!

— Пожалуйста! Могу показать! — обрадованно воскликнула женщина.