Альгирдас Поцюс - Заложники

— Эй, человек! — окликнул Вилигайла мужчину, который сидел на перемазанных навозом яслях под стеной конюшни.

— Вы меня? — не сразу ответил тот, неохотно поднимаясь с насиженного места.

Черная, густая, до самых глаз борода, полинявшая холщовая рубашка и такие же штаны, босые, с широкими ступнями ноги, грязные настолько, что издалека человек казался обутым во что-то, — таков был незнакомец.

— Вам чего?

— Возьми-ка ее коня! Я его пасти не собираюсь! — приказал Вилигайла.

Человек подтянул штаны, потоптался на месте; поглядел вокруг и лишь тогда взял поводья.

Тут Вилигайла заметил скачущего со стороны поля всадника и узнал дочь локистского князя Мингайле. Ловко соскочив на землю, она обняла старика и поспешно направилась к дому.

Вилигайла распряг коней и повел их под уздцы к воротам. У забора, где трава была погуще, он пустил животных попастись. Сам же уселся на верхней перекладине ограды, выбрав место рядом с какой-то постройкой, чтобы можно было на нее опереться. Отсюда ему хорошо был виден двор, парадная дверь дома, а если обернуться — узкая тропинка, которая петляла по полю, убегая вдаль, пока не становилась похожей на тонкую нитку и окончательно не исчезала в лесу. Старик с любопытством прислушивался к доносившемуся снизу гомону. Это домочадцы князя Памплиса и дворовые суетливо носились по двору, из клети в дом и обратно, заходили на конюшню и в погреб, крыша которого выпирала из-под земли. Не иначе Мингайле разворошила этот людской муравейник, подумал Вилигайла. Двое мужчин выбежали за ворота — видно, поспешили на луг за лошадьми.

И вот в дверях княжеского дома показался Гругис. Он постоял минутку, посмотрел на небо и ловко соскочил с каменного приступка.

— Я здесь! — крикнул Вилигайла, помахав рукой.

Княжич по-лосиному, грациозными прыжками пересек двор. Глаза юноши горели лихорадочным огнем, на щеках играл румянец.

— Живо запрягай коня! Я поеду в Медвегалу! Ты же оставайся тут и пригляди за Мингайле, — сказал Гругис, вцепившись в перекладину, на которой восседал старик.

— А с тобой кто же поедет?

— Обо мне не беспокойся!

Вилигайла слез с забора и снова повел за собой обоих коней — на этот раз к конюшне, где висели на стене седла.

Быстроногий конь Гругиса беспокойно переминался на месте, пятился назад, видно, возмущаясь тем, что ему не дали спокойно попастись. Старик перетянул строптивого коня по спине хлыстом. Животное обиженно присмирело. Когда младший княжеский сын вскочил в седло, конь не скрывал недовольства и, будто не зная, куда скакать, кружил на одном месте, прядал ушами и сердито крутил хвостом. И, лишь когда его пришпорили, рысцой затрусил в нужном направлении.

Глядя вслед удаляющемуся всаднику, Вилигайла с горечью подумал, что он больше никому не нужен и что его место сейчас не здесь. Надзирать за Мингайле — занятие не для старого воина. На своем веку он редко имел дело с женщинами. Все времени не было. Да и если бы Вилигайла обернулся на свое прошлое, то мог бы с уверенностью сказать, что самым надежным другом для него чаще всего был конь. Вместе они изъездили вдоль и поперек всю Литву, побывали и в чужих краях. А сколько раз Вилигайле доводилось устраиваться на ночь под теплым боком верного спутника. С конем он переживал радость побед, тот не раз спасал его от опасности. Стыдно признаться, но Вилигайла настолько привык к постоянной жизни в седле, что у него даже мягкое место загрубело и ороговело, как подошва.

Гругис давно скрылся из виду, когда возле конюшни появилась ветрогонка Гирдиле. Она как одержимая заметалась по двору, зачем-то набросилась на прислугу, не сводя при этом глаз с тропинки, по которой ускакал юный отпрыск локистского князя.

«Как бы она не вздумала пуститься вдогонку», — встревожился Вилигайла. Стараясь не попасться девушке на глаза, он увел коня Мингайле подальше от ограды, отпустил его пастись, а сам удобно устроился на поросшей густой травой кочке.

Немного погодя послышался громкий топот копыт. Со двора, оставляя за собой клубы пыли, вылетел на коне всадник. Это была конечно же Гирдиле. Ее можно было узнать по яркому полосатому платку, который она имела обыкновение носить на плечах. Завязанный узлом на шее, он сейчас полоскался на ветру, как боевой стяг.

Гругис, который успел уже очутиться на почтительном расстоянии от дома, гнал коня рысью. Он даже вздрогнул от неожиданности, услышав за спиной конский топот. «Неужто крестоносцы?» — пронзила мысль. Не удерживая коня, он погнал его немного наискось, чтобы разглядеть отчаянного преследователя, полуобернулся и вытаращил глаза от удивления: его настигала на породистом отцовском коне Гирдиле.