Жюльетта Бенцони - Королевы из захолустья [litres]

По приезде в Сен-Клу актрису, разумеется, провели не в гостиную через парадный вход. Карета остановилась в парке, Констан повел Жорж через оранжерею к стеклянной двери на террасу, у которой стоял Рустам, мамелюк Бонапарта. Во дворце царила тишина, окна были темными.

Без малейшего шума гостью проводили в комнату, обставленную строго, но с изяществом мебелью из красного дерева. Темно-зеленые шелковые шторы завешивали окна и точно такие же – кровать в углу. Констан объявил, что пойдет предупредить господина.

Жорж уселась на диван в углу комнаты и постаралась справиться с колотившей ее дрожью. Никогда еще ей не было так страшно. Дверь открылась, и она вскочила. В комнату вошел Бонапарт. Очень весело и с большой любезностью он поздоровался с гостьей, снова усадил на диван, взял за руки и удивился, что они такие холодные.

– Вы меня боитесь?

– Боюсь. Со вчерашнего вечера умираю от страха!

– Что за ребячество! Вам же не роль играть! Скажите лучше, как вас зовут дома.

– Жозефина-Маргарита.

– Жозефина мне нравится, но у нас это грозное имя. Я буду звать вас Жоржиной.

– Хорошо, вот только… нельзя ли погасить люстру. Она слепит мне глаза, а вот свет помягче, кажется…

Наполеон поднялся и приказал Рустаму погасить люстру и внести канделябры. А дальше начался разговор, о котором актриса в своих «Мемуарах» пишет с большой сдержанностью, и продолжался он до пяти часов утра. И вот еще одна подробность об этом вечере из воспоминаний актрисы: Бонапарт разорвал в мелкие клочки тонкий платок, который она носила на голове, когда узнал, что это подарок князя Сапеги, потом приказал Констану принести синюю кашемировую шаль и тонкий платок с английской гладью и подарил их своей новой подруге. Наверняка они принадлежали Жозефине, но Бонапарт, разумеется, об этом не упомянул. К тому же у Жозефины всего было без счету…

Как бы то ни было, но ночь в Сен-Клу положила начало любовной связи, которая продлилась не один месяц. Влюбленные веселились от души, играли, как дети в салки и прятки. Наполеон, желая рассмешить подружку, примерял ее шляпки. Его искренне радовало общество простодушной, веселой, полной жизни красавицы. Другая Жозефина недолго оставалась в неведении относительно веселого времяпрепровождения мужа. Она была женщиной проницательной и не сомневалась, что мадемуазель Жорж вызывает у ее мужа не только эстетические чувства. Небольшое расследование – а Жозефина была в наилучших отношениях с Фуше, министром полиции, – и у нее появилась полная уверенность в происходящем. Как-то заметив стражу, охраняющую дверь к Наполеону, Жозефина обиделась и рассердилась.

– Эта девица у Бонапарта! – объявила она госпоже де Ремюза, своей придворной даме и наперснице. – Хватит им водить меня за нос! Сейчас я им задам!

Госпожа де Ремюза принялась ее отговаривать: господин первый консул работает, он не одобрит появления у себя жены! Но Жозефина стояла на своем. Она уверена, что муж занят не работой: он у себя в спальне, и не один. И они немедленно отправятся к нему и увидят все собственными глазами!

Если уж креолка рассердилась, никакие уговоры на нее не действовали. Госпожа де Ремюза с чувством большой неловкости взяла свечу и отправилась вместе с разгневанной супругой. На цыпочках они стали подниматься по потайной лестнице, которая вела прямо в спальню Наполеона. Тишина стояла мертвая, от дрожащего огонька свечи по стенам метались пугающие тени. Жозефина вздрогнула и остановилась: она что-то услышала и не могла понять, что…

У боязливой Жозефины волосы зашевелились на голове.

– А что, если это Рустам? – прошептала она. – Если он стоит у двери и отрубит нам головы, не успев узнать!

Перепуганная госпожа де Ремюза тут же развернулась и стала спускаться, не думая, что оставляет Жозефину в темноте. Она бегом добежала до гостиной, которую они только что оставили, и рухнула в кресло без сил. Вскоре появилась и Жозефина, которая добралась до гостиной чуть ли не ощупью. Посмотрев на перепуганную подругу, она не могла удержаться от смеха.

– Похоже, нам придется отказаться от нашего предприятия: ни у вас, ни у меня нет мужества, чтобы встретиться с Рустамом.

Устами Жозефины говорила сама мудрость. К тому же она прекрасно знала, что увлечения Бонапарта не длятся долго. То ли усталость, то ли желание перемен руководили им. Верный принципу безжалостной прямоты, он как-то вечером сообщил Жоржине, что она нравится ему уже меньше и он собирается выдать ее замуж.