Жюльетта Бенцони - Королевы из захолустья [litres]

Жорж Веймер, скромный директор театра в Амьене, никогда еще не попадал в такое безвыходное положение, какое случилось в декабрьский вечер 1799 года. Ценой долгих переговоров и тяжелых потерь для его не слишком обремененного деньгами кошелька он залучил к себе великую Рокур, прославленную трагическую актрису Французского Театра [3] Французский Театр, или «Комеди Франсез» – единственный во Франции репертуарный театр, финансируемый правительством, основан в 1680 году. Неофициальное название – «Дом Мольера». , на роль Дидоны в пьесе Помпиньяна. И вот парижанка приехала, но собирается немедленно уехать, громко хлопнув дверью. Причина? Молодая актриса, которая должна играть вместе с ней, находится в самом плачевном состоянии: у нее насморк, распух нос, она гнусавит, и ее появление на сцене вызовет лишь безудержный смех. Мыслимо ли это для трагедии?

– Делайте, что хотите, но мне нужна другая актриса, или я возвращаюсь в Париж!

Добряк Веймер робко предложил свою дочку Жозефину-Маргариту, девушку, вернее, даже девочку. Ей четырнадцать, но выглядит она старше и готовится стать актрисой. Роль она знает и, по его отцовскому мнению, неплохо с ней справляется. Отцовское мнение! Что оно значит для великой Рокур? К тому же она уже выступала в Амьене, и лучше не ворошить ее воспоминаний!

Несколько лет тому назад Рокур приехала в Амьен играть в этом же театре «Гофолию» и нашла совершенно неподходящим молодого актера, который исполнял роль Иоаса. Не желая скандала и угождая требовательной звезде, срочно отыскали другого – настоящего красавца. Когда его облачили в длинное одеяние левитов, в нем появились стать и значительность. Во втором действии Гофолия приезжает в храм, чтобы поговорить с таинственным отроком, и спрашивает его: «Как звать тебя?» К сожалению, простодушный юноша не читал пьесы Расина. В ответ он широко улыбнулся и очень вежливо ответил:

– Николя Браншу, мадам.

Зал задохнулся от хохота, а Рокур – от гнева. Сегодняшним вечером она не желала себе такого позора. Прошлого раза ей было достаточно. Директор со слезами на глазах умолял ее: Жозефина совершенно другое дело, с ней ничего подобного не случится! Все билеты проданы. Без замены не обойтись!

Рокур со вздохом смягчилась.

Полный зал был существенным доводом для актрисы. Она не молодела. Париж начал к ней охладевать. Иначе почему бы она отправилась выступать в Амьен? И она согласилась: «Что ж, давайте послушаем вашу девочку!»

Когда девочка вошла, актриса пришла в восторг: огромные черные глаза, лицо классической красоты, настоящая суровая римлянка! На вид ей легко было дать лет восемнадцать или даже двадцать. А какой голос! Теплый, звонкий! Стихи звучали замечательно! Дебютантка вышла на сцену и с успехом справилась со своей ролью. Представление закончилось овацией, и Рокур решила, что увезет девочку с собой.

– Театр у нее в крови, – объявила она. – Я займусь ее обучением и буду выплачивать ей пособие в тысячу двести франков до тех пор, пока она не встанет на ноги.

И Жозефина-Маргарита отправилась в Париж. Не одна, разумеется. За ней последовали добрая маменька с кормилицей, чтобы оберегать ее добродетель. Скажем сразу, они мало в чем преуспели. Едва переступив порог «Комеди Франсез», новенькая упала в объятия обольстительного Лафона, своего коллеги.

А пока растерянное и ошеломленное Парижем женское трио селится на улице Дофин в скромном пансионе под названием «Тионвиль». Пансион оказался настолько жалким, что очень скоро они переехали в другой, на улице Круа-де-Пети-Шан; он выглядел поприличнее и к тому же находился ближе к театру. Как раз в это время Жозефина и поступила в театр. До этого она только брала уроки у госпожи Рокур и ходила к ней домой, на Елисейские Поля, в тот самый особняк, где еще совсем недавно жила законодательница парижской моды Тереза Тальен. Путь неблизкий, но ни девочка, ни кормилица на свои ноги не жаловались.

Каждодневные путешествия открыли глаза начинающей актрисе на тысячи прекрасных вещей вокруг, и она поняла, в какой роскоши сможет жить, если прославится. Девочка из провинции понемногу училась держать себя в обществе и находить нужный тон с поклонниками. 28 ноября 1802 года ей было позволено дебютировать. Отныне она будет носить имя мадемуазель Жорж в честь любимого папочки, а роль, в которой она выступит, будет Клитемнестра в пьесе «Ифигения в Авлиде». Разумеется, эту роль она выбрала не сама.