Винцас Миколайтис-Путинас - Повстанцы

Все некоторое время молчали. Наконец Ядвига обратилась к Виктору с особенно волновавшим ее вопросом:

— Вы собирались еще рассказать про отголоски варшавских манифестаций.

— Охотно, — согласился Виктор. — Двенадцатого марта, на похоронах Тараса Шевченко, один студент объявил, что завтра в католическом костеле панихида по жертвам, павшим в Варшаве 26 и 28 февраля. Пришло много польских, литовских и русских студентов, профессора Костомаров, Утин. После богослужения мы запели польский гимн. Нас поддержали и русские товарищи. Это была внушительная демонстрация революционного единения народов. Не обошлось и без инцидентов. Командир кадетского корпуса полковник Ростишевский попытался переписать кадетов, пришедших в костел. Студенты вышвырнули его на улицу и освистали.

— Что ж, ему повезло больше, чем Трепову в Варшаве, — усмехнулась Ядвига. — А как в других местах?

— Есть сведения, что такая же польско-русская студенческая демонстрация произошла 29 марта в Москве, во французском костеле. Наверно, в других местах тоже почтили память варшавских жертв.

Мацкявичюс, с величайшим вниманием слушавший молодого Сурвилу, теперь отозвался:

— Да. Погибшие 26 и 28 февраля достойны всеобщего уважения. Патриотическими манифестациями восстание уже фактически начато. Это — первые искры пожара. Поэтому мы и в Литве воздали должное варшавским жертвам. С апреля в Паневежисе уже несколько раз служили панихиду.

У Дымши были сведения из Каунаса, Тельшяй, Расейняй, Укмерге — там тоже состоялись траурные мессы, исполнялись патриотические гимны. Дамы по всей Литве оделись в траур.

Глаза Виктора, Ядвиги, Мацкявичюса, Дымши и Акелайтиса сверкали решимостью и отвагой. Снова нахмурились старые Сурвилы и гости-помещики. Хорошо было вести патриотические разговоры о возрождении Речи Посполитой и о вольности отчизны еще год назад, призрак восстания тогда маячил где-то бесконечно далеко. А сейчас он уже тут, близко. Идет брожение среди крестьян — притом, увы, не столько против правительства, сколько против них, помещиков. Идея бунта распространяется с ужасающей быстротой. Даже и здесь, сегодня, больше половины присутствующих за восстание! И не только молодые Виктор с Ядвигой, но и ксендз, и пожилой шляхтич Дымша, и этот проныра "Хлопицкий"-Акелевич!

От зоркого взгляда Мацкявичюса не укрылись тревожные тени на лицах Сурвилы, Кудревича и Шилингаса. Ксендзу захотелось узнать, что они думают о злободневных вопросах, и он искал случая затронуть эту тему. Но хозяйка дома подала знак встать, пригласив в гостиную на чашку чая и рюмочку ликера.

В гостиной было светло и уютно. В открытое окно падали косые лучи склонявшегося к закату солнца. За стволами высоких лип вдали желтело несжатое поле. Веяло вечерней прохладой.

Гости собрались в углу у столика, где Стяпас расставлял стаканы, рюмки и сладости. Только Виктор с Ядвигой стояли у раскрытого окна. Два года не видались, может, за это время и не очень изменились — ведь оба уже взрослые! Но в их духовной жизни так много нового, и интересно этим поделиться, оценить. Час, проведенный бок о бок в столовой, привел их в хорошее настроение. Ядвига и Виктор оба поняли: направление мыслей и чувств у них одинаковое. Хорошо бы потолковать откровенно. Но сегодня это немыслимо, можно только по отрывочным, вскользь брошенным словам догадываться, какие нити прошлого и будущего их связывают.

— Панна Ядвига не жалеет, что нас навестила? — спрашивает Виктор.

— Напротив, я очень рада.

— Я прошлым летом тоже приезжал, а вас не было.

— А этим летом я заехала сюда по дороге домой, но не застала пана Виктора. Вообще, неудачный тогда был визит.

— Почему?

— Я уже сказала. А к тому же, наши родители не очень дружат.

Виктор видит, как затуманивается ее лицо. Причина ему известна, он и не старается это скрыть.

— Да. Но неужели мы должны отвечать за проступки отцов?

Ядвига на минутку задумывается:

— Отвечать, пожалуй, нет. Но исправлять их последствия.

— Согласен, — одобряет Виктор. — Я слышал, панна Ядвига успешно справляется с этой задачей, что меня весьма радует.

Она довольна, что Виктор ее понимает. Беседа переходит к воспоминаниям, впечатлениям от поездок. А вскоре внимание молодых людей привлекает оживленный разговор за угловым столиком.