Ефим Черняк - Тайны Франции. Заговоры, интриги, мистификации

Когда королевская армия подошла к Парижу, Клеман сам заявил своим духовным начальникам, что стремится совершить великое дело. Осторожно, не спрашивая о существе дела, приор постарался укрепить брата Клемана в его решимости. Ходили слухи, что для «верности» ему дали какое-то наркотическое средство. Клемана также представили герцогине Монпансье. Несмотря на свою нескладную фигуру и короткие ноги, роскошно разодетая аристократка произвела большое впечатление на молодого монаха и постаралась убедить Клемана ни в коем случае не оставлять своего похвального намерения. В ход были пушены все средства обольщения, обещание кардинальской шапки и вечного блаженства на небесах. Кроме того, добавляла герцогиня, она прикажет арестовать в качестве заложников большое число сторонников Генриха III, так что никто не осмелится в королевской ставке и пальцем тронуть Жака. Вскоре монах узнал, что герцогиня сдержала свое слово — были взяты под стражу 300 лиц, обвиненных в равнодушии к делу Католической лиги и в скрытом сочувствии партии короля.

Клеман поспешил к приору и попросил разрешения перебраться в монастырь в Сен-Клу, где находилась королевская штаб-квартира. Приор, ни о чем не расспрашивая Клемана, достал ему пропуск на выезд из Парижа и передал несколько писем (одно — настоящее, остальные — подложные) от арестованных в Париже сторонников Генриха III.

Заговорщик отправился к королю под видом секретного гонца от противников лиги. Придворные поверили его рассказу и на следующий день устроили ему аудиенцию у Генриха, которому посланец обещал открыть важную государственную тайну. Клеман передал королю письмо, а затем вонзил нож в его живот.

«Проклятый монах, он убил меня!» — в ужасе закричал Генрих. Клеман даже не пытался бежать, твердо надеясь на чудо. Прибежавшая стража в ярости подняла его на пики. На следующий день, 2 августа 1589 года, Генрих III умер…

Римский папа Сикст V публично изобразил убийство как святое дело, исполнение воли Провидения. Однако, как мы знаем, Сикст V вовсе не собирался целиком солидаризироваться с испанской политикой, так как не менее других страшился установления гегемонии Габсбургов в Европе.

Перед смертью Генрих III завещал престол Генриху Наваррскому. Унаследовав трон, Генрих IV мог опираться на гугенотов и часть вельмож-католиков, державших сторону убитого короля. Другая часть королевской партии колебалась и ставила условием признания Генриха Наваррского его переход в католичество.

Между тем в Париже Мендоса явно сам возглавил руководство лигой, обещая ее формальному главе — герцогу Майеннскому всяческую помощь Испании. Лига провозгласила королем своего кандидата — кардинала Бурбона под именем Карла X. А так как последний находился в плену у своего родственника Генриха Наваррского, он, естественно, не мог ни в какой мере оспаривать действия, совершавшиеся от его имени под диктовку испанского посла. (Любопытно, что сам мнимый «король» выступал за возведение на трон Генриха Наваррского и рекомендовал ему принять католичество.)

Значительно более тревожным был тот факт, что герцог Майеннский и другие вельможи, в отличие от послушных Мендосе парижских лигеров, стали подумывать о компромиссе с Генрихом, в случае если он откажется от протестантства. Подобные же планы еще ранее возникли у Сикста V, что очень взволновало испанскую дипломатию. 28 февраля 1590 года произошла бурная сцена между папой и испанским послом графом Оливаресом, потребовавшим, чтобы Генрих Наваррский навсегда оставался отлученным от церкви. В ответ раздраженный первосвященник вскричал: «Его величество претендует предписывать нам законы поведения? Пусть остерегается: мы его отлучим от церкви и поднимем против него народы Испании и других стран!». В конце концов конфликт был кое-как улажен, а 27 августа Сикст V скончался. За две недели до смерти он сказал венецианскому послу: «Эти испанцы убивают меня». Он имел в виду, вероятно, жаркие словесные схватки с испанскими дипломатами. Однако эти слова могли иметь и другой смысл; недаром современники подозревали, что Сикст V был отравлен иезуитами не без поощрения со стороны Мадрида. В Париже один священник публично объявил в проповеди, что смерть Сикста — «одно из великих благодеяний и чудес», совершенных Богом для избавления Франции. Новый папа Григорий XIV предпочел следовать курсу мадридской политики.

Летом 1590 года войска Генриха IV осадили Париж — главный опорный пункт лиги. Филипп II, невзирая на то, что он после разгрома армады понес потери и что его армия в Нидерландах была полностью занята борьбой с голландцами, принял решение о новой интервенции. Александру Фарнезе было предписано идти на выручку парижских лигеров, несмотря на угрозу, что голландские «еретики» постараются вести наступление против занятой испанцами южной части Нидерландов.