Ефим Черняк - Тайны Франции. Заговоры, интриги, мистификации

Министр полиции Директории Фуше

С пропавшими дофинами иногда происходили курьезы. После смерти одного из претендентов, Эрваго, в 1812 году появился «претендент в претенденты», утверждавший, что он — Эрваго. Это был некий Жан Демазо, доживший до 1846 года. В числе претендентов было немало и просто психически больных людей.

В 1967 году была опубликована в Париже книга Л. Бланкали (промелькнуло сообщение, что это псевдоним какого-то весьма важного лица) «Король неизвестный и король исчезнувший», в которой сообщалось родословное древо потомков Людовика XVII и… «железной маски», среди которых фигурирует много известных исторических персонажей, включая даже Гарибальди! И поныне во Франции и других странах насчитывается около 60 семейств, объявляющих своим предком дофина, бежавшего из Тампля. И все же надо сказать, число их сократилось по сравнению с прошлым веком.

После смерти Эрваго в 1812 году новые «дофины» оказывались явными мошенниками. К тому же очень быстро и без особого труда удавалось выяснить их действительные фамилии и место рождения. Самое интересное, что в отношении их полиция во времена Реставрации, а потом, после 1830 года, — июльской монархии по существу не предпринимала никаких действий, не мешала выходу в свет книг, которые они выпускали под именем Людовика XVII. Один из претендентов, Ришмон, в 1834 году был за различные «художества» приговорен к 12 годам каторжных работ и… вскоре отпущен на все четыре стороны. Уже тогда задавали вопрос, не состояли ли все эти (или большинство) заведомо фальшивые «Людовики» платными полицейскими агентами, единственным смыслом появления которых было сделать смешным в глазах общественного мнения «подлинного» претендента.

Таким претендентом, притязания которого нельзя было отвергнуть с легкостью, был некий Карл Вильгельм Наундорф, появившийся неизвестно откуда в Берлине и ставший часовщиком. По его словам, в 1810 году он явился к полицей-президенту прусской столицы Лекоку и передал имевшиеся у него документы, которые свидетельствовали о его истинном имени и происхождении. Лекок взял бумаги для передачи прусскому королю, а взамен претендент получил паспорт на имя Наундорфа, уроженца Веймара, и поселился в Шпандау. Бесспорным фактом является то, что не удалось найти следов происхождения Наундорфа, и прусские власти пошли на выдачу ему заведомо фальшивого паспорта. Это было установлено, когда Наундорф связался с какими-то темными личностями при покупке дома и в результате попал на скамью подсудимых. Выяснилось, что в Веймаре не родился и не проживал никакой Карл Вильгельм Наундорф. Рассказы Наундорфа о своем происхождении вызвали, естественно, недоверие судей, и претендент, ставший к этому времени главой умножавшегося семейства, попал на три года в тюрьму (1825–1828 годы). После выхода на свободу, получив известие о том, что прусский король якобы отдал распоряжение о его новом аресте, претендент бежал из Пруссии и после скитаний по другим германским государствам в 1833 году прибыл во Францию. (Изучение вопроса о Наундорфе сильно облегчено публикацией корпуса всех относящихся к этому претенденту первоисточников в двухтомном труде архивиста Мантейера «Подложные Людовики XVII», Париж, 1926).

Когда Наундорф появился в Париже, его сразу признали Жоли, последний министр юстиции при Людовике XVI, и мадам Рамбо, гувернантка дофина. Насколько имеет цену это узнавание — отождествление 50-летнего человека с 5-летним ребенком, которого они видели много десятилетий назад? Другие «доказательства» уже совсем малоубедительны. Пытаются связать «тайну» бегства из Тампля с расстрелом герцога Энгиенского Наполеоном и самоубийством после июльской революции его отца принца Конде, огромное наследство которого досталось сыну Луи Филиппа герцогу Омальскому. Сторонники претендента уверяют, что герцог Беррийский был склонен «признать» Наундорфа и что убийство герцога в 1820 году ремесленником Лувелем было спровоцировано полицией. Наундорф утверждал, что получил письмо герцога Беррийского, в котором говорилось: «Или я обеспечу успешное восстановление Ваших прав, или погибну». Между прочим, в донесении прусского посла в Париж графа Гольца указывалось, что герцог Беррийский за несколько дней до покушения Лувеля предсказывал свою смерть. Ходили слухи, что отношения герцога с Людовиком XVIII стали крайне обостренными. Однако, если даже это было правдой, отсюда вовсе не следует, что причиной был вопрос о претенденте. Между прочим, защитники Наундорфа указывают, что окончательный отказ графа Шамбора, по мнению легитимистов, законного короля Франции, от возникшей в 1873 году перспективы новой реставрации Бурбонов будто бы был связан со стремлением не нарушать права наследников претендента. На деле этот отказ был вызван нежеланием признать трехцветный национальный флаг Франции — наследие революции XVIII в., а главное, конечно, осознание, что попытка восстановления монархии не имеет шансов на успех.